Очерк «Проснитесь, отец Флавиан!»

В жизни каждого верующего человека случаются удивительные события, в которых мы можем видеть тонкость той грани, которая отделяет нас от мира духовного, неосязаемого. Такая история три года назад случилась и со мной.

Некоторые уже слышали об этом необыкновенном случае из моего устного рассказа. Однако я не спешил с публикацией, чтобы время испытало подлинность дела: ведь с течением времени чувства всё более подчиняются рассудку и правда кристаллизуется, становится очевиднее.
21 декабря 2001 года погиб Евгений Валентинович Менчиков, мой духовный сын.

О смерти Женьки
я узнал в воскресенье. В полупустом промёрзшем троллейбусе раздалось пронзительное пищание звонка сотового телефона:
- Отец Флавиан, вы меня узнали? Это Рома, брат Жени.
- Рома, здравствуй! Какими судьбами?
- Отец Флавиан, случилась беда. Женю убили.
- Как – убили?
- Палкой по голове. В пятницу утром. Наркоманы. Я вам потом подробно всё расскажу. Мы сейчас в городе, приехали за ним. Завтра хотим привезти его к вам в храм, проститься. Хоронить будем в Тюмени. Отец из Екатеринбурга будет ездить в Тюмень на могилу. Так сказала мама.
Вот и нет человека. Только ручка “Паркер”, подаренная моим духовным сыном, у меня в руке. Двадцать два года, четвёртый курс университета, элитный факультет, очевидные надежды. Недолго иподиакон, немного пономарь у нас в монастыре. Высокий, благородный, бодрый, порывистый, задорный, инициативный… теперь хладный и недвижный. Трудно в это поверить, но Женьки больше нет на этой земле, и в гости ко мне он больше не придёт. А завтра предстоит прощание.
Понедельник. Гроб. Заупокойная лития. Я начинаю проповедь, срываюсь на слёзы. Я не могу поверить в его смерть. С трудом заканчиваю, потом беседую с родственниками. Они держатся молодцом. Говорю им о том, что собираемся с диаконом отцом Андреем ночным поездом в Тюмень, на похороны. Слушаю их рассказ.
В ночь с четверга на пятницу, после праздничного вечера, Женя шёл с друзьями по улице Ленина. Отошёл от компании на полдороги – больше его не видели. Разбуженный сторож поликлиники, окна которой выходят к гаражам, забыв о скорой, набрал 02. Он слышал удары, видел в окно, как двое, сменяя друг друга, бьют третьего, лежащего, чем-то длинным по голове. Устав бить, лихорадочно шарят по карманам. Стаскивают обувь. Милиция приезжает через полчаса. Осмотрев место, приходят в поликлинику к телефону. Вызывают скорую. Женька ещё жив. Он умрёт в полпятого утра пятницы, на руках у врачей. Медицина бессильна.
Записываю адрес родных в Тюмени и долго машу кадилом вслед удаляющейся машине с гробом дорогого мне человека, почти младшего брата. Ночной поезд, на улице мороз…
Вторник. Мы с отцом Андреем уже в Тюмени. Женя в морге. В комнатах много родственников. Хлопоты, суета… Мы молимся. Вдруг новость: похороны пришлось отложить на сутки. Земля промёрзла, могилу выкопать не смогли. Она будет готова только к ночи. Мы едем на вокзал обменивать билеты и тихо совещаемся о том, что делать вечером. Конечно, в храм, на службу. Договариваемся с архимандритом отцом Тихоном о служении, – оказывается, очередного батюшку, уставшего за множеством дел, можно просто отпустить. Наверняка, он будет рад. Приходим в монастырскую церковь, прикладываемся к образам, к престолу. Знакомимся с пономарём. Время есть, готовимся к службе неспешно. Я открываю церковный календарь. Смотрю, что необходимо для грядущего богослужения. Посмотрев, отдаю дань человеческой слабости. Какие святые праздновались в тот день, когда душа Женьки – верую – ушла на небеса? Слежу за датами пальцем. Так-так, пятница. Преподобного Патапия.
Звон в ушах. Яркая, яркая вспышка в глазах. Как, это было в ту ночь? Я вспоминаю этот момент. Ту ночь и то утро… Я вспоминаю, а слёзы капают на мой подрясник, на ботинки. Я рыдаю перед престолом. Я всё помню…

* * *
Надо сказать, что на утреннее монашеское правило я встаю редко. То ли болезни тому виной, то ли нерадение… Часто братья молятся одни. Но та ночь была особенной. Снов не было, и бессонницы не было тоже. Была какая-то лихорадка, сонная одурь. И мысли. Первая мысль – о том, что на утреннее правило нужно всё-таки встать. И вторая: в этом кроется что-то особенное, это неспроста. Мысли роились, метались. Я несколько раз вставал под утро, пил воду. В шесть поднялся, умылся, оделся. Однако ещё прилёг ненадолго. Мысли не отставали.
Встряхнулся и пошёл в храм. Помолившись, совершив правило, встал у престола, взял в руки календарь, посмотрел. Может, праздник какой малый? Да нет, день будничный, преподобного Патапия. Улыбнулся. Есть, есть у меня знакомый Патапий, иеродиакон из Верхотурской обители. Когда-то, ещё иноком, он жил у нас, в нашем монастыре. Сегодня у него именины, вот видать, и молится за весь мир. Помяни и его, Господи. Даруй здравие доброе и ко спасению усердие. Я закрываю календарь. Необычные мысли ещё напоминают о себе до обеда, затем их больше нет.

* * *
Вот что было тогда. Женька, Женька… Это ты, твоя душа разбудила меня в ту ночь. Это ты не давал мне спать. Внезапная смерть – душа в смятении. И вопрос: где мой духовник? Спит??? Будить, будить!!!
Таков весь Женька. Таков его взрывной характер. Он остался таким и после смерти. И неудивительно: душа человеческая – носительница личности человека в её цельности. И я молился в то утро, не зная, о чьём упокоении молюсь. Читал в чинопоследовании полунощницы длинную заупокойную молитву, кондак об усопших, воспоминание об отшедших из жизни сей на конечной ектении. Женька, раб Божий Евгений, я молился за тебя.
А что случилось? Что такого случилось? Это наша жизнь. Жизнь, в которой мы живём, и Жизнь, в Которую мы веруем. То, о чём я вчера читал в книжках и радостно к этому стремился своим сердцем, сегодня постучалось в мою жизнь, дало о себе знать. Это прорыв, прорыв радостный в минуту горя. Прорыв в самую сердцевину моей веры.
Успокоившись, я начинаю службу. Всё идёт привычно, молитва тиха и неспешна, хор благоговеен. Вечером, за ужином, стараясь быть ровным, я рассказываю о своём открытии родителям Жени и брату. Они внимательно слушают. Мать Евгения верующая, работает в книжной церковной лавке. Отец скорее агностик. Мне интересно мнение отца.
- Конечно, это был он! – прерывая мой рассказ, восклицает отец. – Это чисто его характер! И это даже по пути домой! От того места, где его убили, ваш монастырь в десяти минутах ходьбы!
- Да, это было ниспослано Господом для нас всех, — осторожно глядя на мужа, говорит мать. Чтобы мы веровали в Бога, крепко веровали. И никогда не забывали, что Он выберет всё самое лучшее для нас.
Вторник. Отпевание. Погребение. Жуткий сибирский мороз. Мы с диаконом Андреем возвращаемся домой. Смотрим друг на друга в вагоне поезда. “Ты веруешь, потому что знаешь!” — то ли я себе говорю эти простые слова, то ли стучится в моё сердце Господь Иисус Христос.

Иеромонах Флавиан
(Матвеев)

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475