«Сколь сил хватит». (Р. Говырин, член Общества православных литераторов)

Один мой знакомый, страстный рыбак, в понедельник, который, как известно, «день тяжелый», решил у нас на работе поразвеселить товарищей историей, которая произошла в электричке только вчера.
Когда он втирался в набитый вагон, то услышал еле внятный, с дрожью голос:
- Сынок, помоги, подержи коробку.

Сзади стояла ветхая старушка. Она протягивала ему коробку с тортом, виновато оправдываясь:
- Больно подножка крутая.
Мой приятель помог ей подняться в вагон.
- Ой, спасибо, сынок. Дай Бог тебе здоровья.
А он тем временем привычно продавил потную массу путешествующих, провел ее из тамбура в вагон. Бережливо держала она торт на плече, высматривая, где бы сесть. Ей уступили место. Там же, на полочке, что над головами сидящих, пристроили и ее торт. Рядом уже стояла одна такая же коробка.
Наш рыбак следил за остановками, и невольно прислушивался к возгласам шумной компании молодежи возле старушки. Парни и девчата беспрестанно смешили друг друга, весьма бесцеремонно обнимались, прикладывались к пивным бутылкам. Старушка осуждающе качала головой, а услышав крепкое выражение, испуганно крестилась. Одна из девиц, заметив это, вскочила с места и вздернула свою и без того короткую мини-юбку с бахромой на подоле, совершенно бесстыдно демонстрируя свои «ходули». Потом, картинно изогнувшись, довольная собой, уселась на свое место. Однако туда уже успел сесть парень из их компании, поэтому девушка плюхнулась ему на колени. Последовал взрыв дикого хохота, совершенно заглушивший возглас бабуси:
- Ой, охальники! Греховодники бесстыжие!
Девица, шутливо импровизируя, обняла парня:
- Сержант, пивком не угостишь?
Произнесено это было с вызывающей интонацией.
Компания одобрительно загоготала. А старушка вдруг расхрабрилась и, указывая на девицу своим сморщенным пальцем, осуждающе промолвила:
- И не стыдно в таком мочале на людях показываться?
Взгляд девицы замер на бабуле так, будто какой-то неодушевленный предмет, вроде шифоньера, вдруг заговорил. Парень, на котором девица сидела, делал вид, будто целует ее в шею. Другой парень глумливо комментировал слова старушки:
- Она, наверное, старая дева?
И, обращаясь уже прямо к ней, спросил:
- Бабулька, а ты замужем?
- А ты свататься ко мне собираешься, что ли?
Это завело хмельную компанию так, что многие уже визжали, утирая слезы. А у бабушки в глазах появилась такая жалость, что, думаю, поняла она, что все они – бесноватые.
- А че, бабуль, приклад-то у тебя еще ничо, – продолжал глумиться попутчик.
- Не надоело? – махнула старушка рукой и отвернулась.
Вскоре, возле станции «Исеть», компания засобиралась выходить. Вытащили отовсюду сумки. Кто-то крикнул:
- Смотри, торт не раздави!
Старушка безучастно смотрела в окно.
Поезд встал, шумная компания исчезла, оставив после себя пустые бутылки и глухое раздражение публики.
Мой приятель сел напротив старушки и стал с любопытством всматриваться в ее лицо. Оно было худым, загорелым, морщинистым. Веки полуопущены. Ей было явно не менее семидесяти пяти. Он совсем не собирался хамить, но как-то само собой получилось фамильярно:
- Что, мать, в гости поехала?
- Да нет, — будто очнулась она, — некогда мне по гостям-то ездить. В сад к себе еду, кошечка у меня умерла, похоронить ее по-людски.
- Че ее хоронить-то? В мусорный контейнер и все дела.
Взгляд старухи стал вдруг строгим.
- А как бы ты хотел, чтобы тебя похоронили?
- Ну, я – не кошка, человек.
- Вот, вот, человек. Стало быть, и выполни заповедь Божью: как хочешь, чтобы с тобой поступали, так и ты с иными поступай.
- Ну, так Он же имел в виду людей, — возразил мой знакомый.
- Ну, конечно, людей.
Старушка наклонилась к нашему рыбаку:
- Но Святые Отцы говорят: «Кто в малом не праведен, тот и в большом не надежен».
Она посмотрела в окно и засобиралась:
- Сынок, достань-ка мне коробку.
Он достал. Старушка замерла в недоумении:
- Не моя!
От волнения она растерялась, ее даже лихорадило. Развязала голубенькую с блестками тесемку.
- Ну да, торт! – чуть не плача подтвердила она.
- Батюшки! Ребята-то всё перепутали! Что делать?
- Как что? Съесть. Вот и поминки по киске! – хохотал весь вагон.
Ее уже выносило из вагона потоком выходящих, а она все причитала:
- Ой, бедные ребятушки! Торта лишились, да еще гляди, передерутся из-за моей кошечки, да и выбросят ее в помойку. Нет, поеду встречным назад, на «Исеть». Буду искать, сколь сил хватит.
Долго еще весь вагон удивлялся, какой заботой, каким добром собирается отплатить она этим юным нахалюгам.
Уже довольно поздно вечером, возвращаясь с рыбалки, мой приятель возле станции «Исеть» вновь увидел ту старушку. С тортом в руках. Он помог ей подняться в свой вагон. Старушка не узнала своего утреннего попутчика. Она тяжело и устало дышала и от его предложения проводить ее в салон отказывалась:
- Ой, да не пройти мне в этакой тесноте-то.
Мой приятель её все-таки усадил.
- Так ты, мать, ребят-то тех так и не отыскала?
Она узнала его, даже улыбнулась.
- Вот, обошла весь поселок, в сады ходила, да куда там – «Исеть»-то вон какая большая. Что ж теперь делать? Пойду в храм на вечерню да раздам по кусочку нищим во Славу Божию, если сил хватит.
Наш рыбак глядел на нее и думал: до чего же она отличается и от него, и от всех остальных людей, что он знает. Не брюзжит, ни о чем не жалуется, а трудится и хлопочет лишь об одном – о славе Божьей. Вот уже кому удалось поступить в точности по слову Божьему: «…предоставь мертвым погребать своих мертвецов» (Мк. 8, 22).

Р. Говырин, член Общества
православных литераторов

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475