Епископ Михаил (Семенов): «Зачем нужны обряды?»

Православных больше всего и чаще всего упрекают в “обрядоверии”, то есть в упрямом поклонении обряду больше даже догмы. Их уважение к обряду склонны считать чуть ли не идолопоклонством.

Но, в самом деле, неужели обряд — что-нибудь несущественное, мало нужное в порядке духовной жизни? Так в чем же смысл обряда.

Что такое обряд? Это “оболочка”, одежда догмы, говорили мы. Теперь продолжим немного иначе: это закрепленная духовная жизнь, сильный момент христианской жизни, великое мгновение, остановленное, так сказать, навеки, в целях духовного воспитания.

В первой христианской церкви существовало общение во всем, люди имели всё общее, и не было между ними нуждающихся… И вот настроение этих святых дней вошло в систему обрядов и Литургии и вообще в богослужения.

Литургия в своих обрядах — вся символичное осуществление молитвы Господа к Отцу: “Да все едино будут… яко и мы” (Ин. 17, 11–21). В древности и самая Литургия носила название “таинство общения”, а Кирилл Александрийский прямо называет ее общей связью, соединяющей всех. “Литургия, — пишет Н.В. Гоголь, — нечувствительно строит и создает человека, и если общество еще совершенно не распалось, если люди не дышат полною, непримиримою ненавистью между собой, то сокровенная причина тому есть система обрядов — Божественная литургия, напоминающая человеку о святой и небесной любви к брату”.

Но Литургия — нечто великое, необычайно глубокое. А возьмите что-нибудь помельче, если позволительно так выразиться. Возьмем такой некрупный обряд как, например, “поклоны”. Зачем это чисто механическое движение? Но вот рассказ “Луга духовного” (в нашей свободной передаче).

Однажды пришел к авве Иоанну крестьянин и, рассказав про свою крайнюю нищету, просил у него в долг номисму (4 р.). Старец сжалился над ним и занял денег в обители. Однако прошло два года, а крестьянин не являлся. Блаженный авва между тем узнал, что крестьянин ведет беспечную жизнь и не радеет о своей семье. Долго думал старец, как помочь горю. Призвав своего должника, он сказал ему:

- Возврати же мне долг, брат!

- Видит Бог, нечем мне заплатить тебе!

- А я вот помогу тебе уплатить. Теперь еще не скоро наступят полевые работы…

- Что ни прикажешь, я всё исполню.

- Когда только ты будешь свободен дома, приходи сюда и клади по тридцати поклонов, я буду давать тебе всякий раз по керате (18 к.).

И стал крестьянин очень часто приходить в монастырь и вместе со старцем класть земные поклоны.

- Зачем ты это делаешь? — спрашивали старца. — Полезны ли для крестьянина одни земные поклоны? Ты бы лучше вразумлял его. Мы думаем, что он христианин и сам знает свои обязанности.

- Духовная жизнь в нем угасла. Молитва оживит его веру и дух благочестия.

- Но ведь он пока кладет только поклоны.

- Плоду предшествует цвет, цвету — лист, листу — почка и оживление ветвей… Не знаете ли, что дар молитвы — плод? Много нужно потрудиться, пока этот плод созреет. Поклоны — это первая окопка деревца… Человек — не мертвое орудие, а живое существо: среди поклонов проявятся начатки молитвенного духа. По капельке малой, малой, как живительный дождь, снизойдет молитвенный дар. Как тому, кто не знает алфавита, вы дадите читать книгу?

И старец доказал свою правоту делом и продолжал упражнять крестьянина в поклонах. Когда бедняк был голоден, старец делил с ним братски трапезу и отпускал его домой, нагрузив сухарями на всё его семейство. Это было до тех пор, пока не сложилась сумма в двадцать четыре керата. Крестьянин возвратил долг старцу. Но мы видели и после этого крестьянина у старца. Он приходил уже добровольно молиться с ним… В деньгах крестьянин перестал нуждаться, потому что с той поры начал трезвую, трудолюбивую жизнь.

Поклоны — этот “маленький” обряд — вскрыли своей внутренней силой спавшее в душе сознание греха.

А другие обряды?

Глубоко содержание обрядов крещения. О них мы поговорим как-нибудь отдельно.

В пасхальном богослужении, например, есть обряд христосования. И кто знает, сколько душ “растопилось”, сколько гневных движений растаяло в этом “обрядовом” поцелуе!

Накануне поста есть обряд прощения… Какую силу примирения таит этот обряд в себе!

А обряд брака, то есть, Таинство Брака в обрядовой стороне: какое откровение о семье дано здесь — имеющим уши слышать.

Но как? Каким образом происходит такое влияние обряда?

Я объясняю это так. Обряд в свое время создан великой мыслью, огромной духовной энергией, подъемом духовного настроения. Но всякая энергия всегда сохраняется по закону, так сказать, “сохранения духовной энергии”. Как теплота, духовная сила обряда сохраняется в нем в скрытом состоянии.

Есть короткий рассказ Короленко “Мороз”.

Это фантазия. Автору кажется, что иногда от мороза слова замерзают, но вот пригреет солнце, думается ему, — и оттают слова, и сойдут в души святой силой.

В обряде застыли “слова” — святая сила.

Для человека, которого еще не пригрело солнце благодати, они мертвы, безжизненны, но и для него они могут проснуться, “ожить”.

В обряд нужно вглядеться, войти вглубь, чтобы его сила ожила для сердца.

Равнодушные к самой религии, посещающие храм только урывками, остающиеся в нем всего на несколько минут, естественно, глухи к тому, что скрыто за одеждой обряда, и не бывают в состоянии постигнуть его существо и дух. Это люди “душевные”, а не духовные, и над ними сбываются слова святого апостола: “Душевный человек не приемлет яже Духа Божия: юродство бо ему есть, зане духовне востязуется” (1 Кор. 11, 14).

Говорят, что обряд устарел, обветшал. Допустим на минуту. Но и тогда он свят, как мертвое тело покойной матери, которое мы целуем не с меньшей нежностью, чем живое.

Это ступени, по которым, скажем словами Мережковского, миллионы шли к Богу.

Пусть, снова допустим, обветшали ступени, все-таки целуй и лобызай след от ног святых миллионов.

Но мог ли устареть и умереть обряд в самом деле?

Конечно, нет. Его душа вечно жива. Разве только мы можем умереть для обряда. Нельзя забывать то, что сказано о происхождении обряда.

“Обряд не может убивать духа. Дух создал его, и, как воспоминание о прежде пережитом религиозном настроении, он снова будит это настроение, и, если душа не спит, внешность и обряд снова одухотворяются для человека и становятся для него силой животворящей”.

Не нужно забывать, что обряд, как сказали мы, “видимый покров незримой тайны, незримой истины, живое тело живой души”, вместе с тем есть, повторяем, “те ступени, по которым миллионы верующих века и века восходили к Богу”.

“Это одно уже должно было сделать их навсегда не только святыми и дать им навсегда силу благодатного освящения. Святая мысль, молитвенная деятельность, исторически так тесно соединилась с обрядом, что уничтожить обряд (если бы даже это было возможно психологически) — значит разорвать ряд драгоценнейших ассоциаций, значит подвергнуть опасности самую мысль, связанную с обрядом и выраженную в нем, значит, убить в нем молитвенную деятельность”.

“Несли сосуд с драгоценной жидкостью. Все падают перед ней ниц, все целуют сосуд, заключающий эту драгоценную, живящую всех влагу, но восстают люди и начинают кричать: “Слепцы, чего вы сосуд целуете, дорога лишь живительная влага, в нем заключающаяся, дорого содержимое, а вы целуете стекло, простое стекло, и стеклу приписываете святость… Идолопоклонники, бросьте сосуд, обожайте лишь живящую влагу, а не стекло”. И вот разбили сосуд, живящая влага разлилась по земле и исчезла в земле, разумеется… Сосуд разбили и влагу потеряли…”.

Эта прекрасная легенда направлена против врагов обряда.

Епископ Михаил (Семенов).

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475