Размышления на Вознесенской горке

Один скромный человек, много лет проживший в Екатеринбурге, вспоминал: самым любимым местом в его юности был парк возле Дворца пионеров. Там плавали в пруду лебеди, была танцевальная площадка, где девочки, чаще всего друг с дружкой, исполняли бальные танцы, а парни завистливо смотрели на них. Для рабочей молодёжи после трудового дня это был уголок иной жизни, некий оазис красоты, который неизменно притягивал к себе. И никто из тех ребят не задумывался, что совсем рядом – страшное место, где пролилась кровь расстрелянной царской семьи… Не задумывались потому, что факт этот наполовину замалчивался, и многим тогда было попросту неизвестно о гибели вместе с царём детей и слуг. Потом возле Ипатьевского дома таинственно стал появляться букетик цветов, и в сознание впервые вошёл смутный тревожный вопрос…

Теперь в парке нет лебедей, танцы давно уже предпочитают смотреть по телевизору, а на чёрном месте возводится покаянный Храм на Крови. Взамен наивного неведения прошлых лет пришло чёткое осознание общей вины.

Напротив, на горке, высится храм Вознесения, а посередине – скульптура советских времён: комсомольцы, устремлённые в едином порыве неизвестно куда, но только не к небу.

Вечереет, по голубеющей тропе к храму Вознесения идут и идут люди. Канун «старого нового года», и каждый стремится загадать заветное желание, помянуть ближних, очистить душу от грехов. Сочетание «старый новый год», на языке специалистов называется «оксюморон», — соединение несовместимых понятий. А попросту – это нелепица, как и многое другое в нашей щедрой на абсурды действительности. Православные люди недоумевают: как можно встречать «первый» Новый год, если отсчёт времени ведётся от святой даты Рождества Христова? Да ещё когда идёт строгий пост, во время которого прежде на Руси отменялись увеселения, а теперь гремят петарды, льётся рекой шампанское… В «старый» же Новый год Церковью определено святочное веселье, но проходит он тише, будничнее, незаметней…

… На паперти заняли свои места нищие, то и дело слышится звон сыплющихся монеток. Сегодня жертвуют больше, но что ждёт этих людей дома, какой праздник?… Да и есть ли у них дом?

Внутри храм почти полон: скоро вечерняя служба, прихожане берут в лавке свечи, иконы, чувствуется общее приподнятое настроение. Юные девушки прикрепляют стенгазету о жизни церковно-приходской школы, малыш спрашивает у прилавка книгу «Детям о вере», в библиотеке отец Василий Семенов ведёт беседы, и к нему уже выстроилась очередь.

Протоиерей отец Василий в Вознесенском храме – на свободном положении. Прожита большая, сложная жизнь, но этот человек не мыслит себя без церкви. Не взирая на возраст и болезни, приходит он в храм по субботам, ночует, остаётся на воскресенье, беседует с прихожанами, проводит службы по праздникам. Из-за того, что вокруг него, как всегда, много людей, с трудом удаётся задать несколько вопросов. Когда за плечами человека долгий жизненный путь, всегда хочется узнать о самых ярких эпизодах.

Самые сильные впечатления у отца Василия связаны с временами гонений на Церковь. Несмотря на праздничную суету, он на несколько минут переносится в те годы, когда служил в Оренбургской области во Всесвятском храме. Встают перед его глазами грозные бригады рабочих, прибывавшие на слом храмов и разгон верующих, толпы людей, пытавшихся отстоять собор, дозорные часовые, тревожный колокол, и, наконец, схватки, увечья, крики…

– После того, как духовенство и всех верующих выгнали из собора, нужно было приспособить кладбищенскую часовню под соборный храм, — рассказывает отец Василий. — И эта церковь выстояла, её удалось сохранить. Но сколько было трудностей! То и дело вызывали в исполком, твердили: объясните народу, что всякая власть от Бога, пусть народ не противится властям. А сколько нечестивых людей пролезли некогда в церковный совет! Было время, когда без такого совета церковь не могла существовать. Духовенство было не пастырями, а наемниками. Священники должны лишь молиться, — считала новая власть, — а церковный совет – управлять. Нечестивцы в открытую глумились над храмами, женщины распускали волосы, бегали друг за другом с кадилом, плясали в алтаре. Затем входили в церковный совет, словно покаявшиеся, и их регистрировали. Царила анархия, растаскивали иконы, мира не было… Но всегда находились люди, готовые пожертвовать собой ради веры. Особенно запомнился один верующий – мужчина с величественной бородой. Было это, когда закрывали Петропавловский собор в городе Бузулуке Оренбургской области. Через город на поезде проезжал Хрущёв, и почти всё население высыпало встречать его. И вот из этой-то толпы выделился человек с петицией в защиту собора, и не было в его лице никакого страха. Но дойти до правителя не успел: бдительные руки втащили его в какую-то цементную каморку и держали до тех пор, пока поезд не скрылся из виду. Имени его никто не знал.

– Много пришлось претерпеть обид от властей, — продолжает отец Василий. – Были и скитания по городам, отстраняли от службы, требовали, чтоб перешёл на гражданскую работу. Было и уныние… Дольше всего – четверть века – прослужил в городе Риге. Теперь и там чужая земля. … Что хочу сказать нынешним прихожанам? – он долго смотрит перед собой и отвечает задумчиво:

– Очень сокрушаюсь о людях. Женщины приходят в храм в брюках, летом – почти полуголые. Церкви теперь открывают, а вот разврат растёт. Жаль, что нарушаются традиции Православия. Необходимо выработать твёрдый ориентир и на него равняться. С какими вопросами приходят на беседы? С разными. Но чаще всего с простыми – куда поставить свечку… Однако есть прихожане, которые здесь много лет, создалась дружная община, семья: знают, что я стар, одинок, поддерживают, не бросают.

По понедельникам отец Василий собирает своих постоянных прихожан и читает акафист перед иконой «Неупиваемая чаша». Говорят, что 11 июня на иконе выделилось миро, — ровно за три месяца до известных событий в Америке.

– И ещё он составляет сборник проповедей, — несмело присоединилась к нашему разговору молодая прихожанка, назвавшаяся Светланой. – Уже собрано пять томов, вышел в свет один, а задумано десять. Если так затянется издание… — Светлана обрывает себя и доверчиво вкладывает мне в руку листочек с запиской. Уже на улице читаю:

«Протоиерей отец Василий Семёнов своим наставлением помог мне, рабе Божьей Светлане».

Негромкие добрые слова о духовном наставнике – как мало и как много!…

…А люди всё тянутся и тянутся по заснеженной тропе к храму. Да, многие «в косметике», есть и не совсем подобающая одежда, но лица просветлены, а глаза подняты к куполу, где загораются в темноте праздничные огни. И невольно приходит мысль, что так же, как и нелепая скульптура, поднявшаяся между двумя храмами, вошла в жизнь наших современников эпоха безбожия, нахально раздвинув локтями историю страны, поделив её на «до» и «после»: Россию прежнюю, благочестивую, и Россию теперешнюю, возрождающуюся. И от этого разлома – всё незнание правил, вопросы, растерянность, а порой и беспомощность на дороге к Богу. Но вот в Новый год (теперь уже настоящий) люди идут не к столам, а в церковь, идут, чтобы возжечь свою свечу, и это обнадёживает…

Людмила Косовская

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475