Помолимся за отца Владимира!

Занимаюсь восстановлением нашего храма уже семь лет. В первые же годы очень хотел познакомиться с этим удивительным человеком.

Неоднократно видел его выступления по телевидению, слушал по православному радио. Поражала мудрость, искренность, смелость его выступлений. Он и учил, и критиковал, и советовал одновременно. Но лишь спустя много лет мы с нашим окормляющим священником приехали в соборный дом для встречи с Владыкой. В приёмной сидел, общался с отцами тот самый митрофорный протоиерей отец Владимир Зязев. Тогда он был в добром здравии. Высокий, крепкий, этакий былинный богатырь. Я просто вцепился в своего священника: «Познакомь, отче, ты же его ставленник, это будет естественно!». Зязев подошёл сам. Меня представили ему. Засмеялся в седую бороду: «Где ты, отец, такого башкирина откопал, чтоб православным храмом занимался?». Я, конечно, слегка обиделся, ведь широкие скулы и форма бороды ещё не повод… Но знакомство состоялось. То самое, за которое всю жизнь можно Бога благодарить. В тот же день вывалил на него все свои беды и сложности, зажмурившись от собственной смелости, пригласил отца Владимира на грядущий престольный праздник. Не отказал, чему я был поражен.
Как же он служил! Сила в голосе, благоговение в чтении Евангелия потрясали. Проповедь была прекрасна в её простоте и мудрости, что встречается редко. На прощание, перед тем как сесть в машину, он на радость всем спел «Степь да степь широкая…». Приход и все гости были просто потрясены. А я? Я смотрел вслед уезжавшей «Волге», не скрывал счастливых слез, и точно знал, что полюбил этого человека на всю свою жизнь.
Не раз, не два приезжал я в соборный дом с многочисленными проблемами. Заранее договаривался с отцом Владимиром на те дни, когда он будет в кабинете. Мало того, что попасть к Владыке среди дня не так просто (желающих часто полная приёмная, и загружен он чрезмерно), а отец Владимир, понимая, что мне, не священнику, это ещё сложнее, провожал меня к архиепископу сам. Но что ещё важнее – пока мы сидели у него в кабинете, Зязев мог удивительным образом успокоить. Он красочно рассказывал о своей жизни, о таких сложностях на пути священника, что мои проблемы бледнели на глазах. Говорил о том, как искал деньги на восстановление своих первых храмов, как ночевал в таком холоде, что отмораживал кончики носа и ушей, многое, многое из своей жизни. И утешал, и ободрял, и притчи вспоминал.
– Вот один ты, говоришь? А того не знаешь, как тебя в самые чёрные дни ангел-хранитель на руках несёт!
И отступало отчаяние, не болела душа, не давило одиночество и безысходность. Так благодаря этому человеку и жил дальше, стремясь восстановить-таки наш большой трёхпрестольный храм.
В прошлом году, уже совсем больной, исхудавший, ослабленный, с сильнейшей отдышкой он снова приехал к нам.
– Вот, Юлий Черданский, слаб я ныне, долго служить не смогу, так уж, пару гласов издам, на большее сил нет… прости, брат! – улыбнулся отец Владимир.
Так стыдно стало, что я позвал его служить, такого немощного! Однако же началась Божественная литургия; чем дальше она продолжалась, тем больше крепчал голос больного священника. Казалось, дрожат в немом восторге стены старого храма. Замерли все присутствовавшие на службе. Глаза Зязева горели, прежде бледные щёки раскраснелись, исчезла сердечная синева с губ. Он был высок, просто огромен в своём непостижимом величии. Голос обрёл былую мощь, и кровь стыла от силы его.
Служба закончилась. Отец Владимир вышел, перевёл дух и стал таким, каким и приехал. Усталым, худым, больным человеком. Словно и не он был только что таким могучим.
Продолжились затянувшиеся обследования в одной клинике, другой. Только еле-еле пришел в себя, сразу поехал по северной части епархии. Зязев не раз показывал график своих работ. Поездка, собрание, служба – всё это практически без отдыха. Я пытался сказать, что существует термин «усталость металла», а человеческий организм, его ткани слабее железа. На все мои увещевания отец Владимир с улыбкой говорил:
– Что за беда? Я – священник, умру, как воин Божий. Либо на службе, либо в пути на неё и это – нормально. А ты вот оставайся таким, какой есть, таким же горячим, эмоциональным, ищи, бейся, стучи. Живи так, чтоб уж если получить пулю в лоб (а в меня вот стреляли, ты тоже не застрахован), так умрёшь с мыслью, что всё что мог отдал своему храму, тогда и Господь примет тебя как своего воина. А за это и умереть не страшно. Трудностей не бойся, себя не жалей. И молись больше…
После очередной поездки ему снова стало плохо. И вот я опять рядом с ним. В третьей по счёту клинике. Кажется, худеть больше некуда. Еле передвигает ногами, ест чуть-чуть. На глазах тает. Я понял прямой смысл этой фразы. Врачи собрались поддерживать месяц, готовить к операции. Взвыл в душе. Какой месяц, ведь видно, что не протянет! Заговорили об операции в Германии. Многие люди, относящиеся к «сильным мира сего», обещали финансовую поддержку.
– Как думаешь, сам ведь бывший врач?
– Ох, отче, если бы открыть глаза и оказаться уже там, на операционном столе, тогда, конечно. Но сам перелет – дело сложное. Да и в таком-то состоянии…
На следующий день я уже не застал отца Владимира в палате. Состояние ухудшилось, он был в реанимации. Прорываться туда не стал. Его жена, привыкнув ко мне за эти дни, сказала, что готовят к перелёту в Мюнхен.
Последний разговор перед отлётом, по телефону.
– Отче, провожать не могу, нервы слабые. Вы весь с капельницами, наверное.
– Да, отправляют с врачом экстренной помощи.
– Можно, я встречу вас в аэропорту, когда вернётесь?
– Да. Буду рад тебя видеть. С Богом, дорогой!
По договорённости с настоятелем каждый день молились за здоровье болящего протоиерея. Обзвонил с просьбой о молитвенной поддержке всех знакомых священников, всех верующих, с кем приятельствовал.
Сопровождающий его сын, отец Павел, каждый вечер звонил матери, я перезванивал ей. Первые сутки – обследование, на вторые – операция. Оказывается, тянуть было нельзя: сердечный клапан был уже разрушен. Поставили искусственный. Из телефонных сводок слышу: вот сам поел, вот встал, пошел.
Через две недели поздним вечером жду в аэропорту. Со мной двое из нашего прихода. Подошла жена отца Владимира, Галина Петровна. Рейс задержали из-за небывалого снегопада. Шепотом прошу её о том, чтоб удерживала батюшку сейчас, не отпускала заниматься делами. «Его удержишь, Вы ведь знаете!» – чуть слышно прошептала она в ответ. А вот и сам отец Владимир. Худой, бледный. Но идёт сам. Кинулся к нему с земным поклоном, поцеловал щеку. Под руку повели к машине.
– Ну, как вы там, в приходе вашем, что нового?
– Потом, отче, потом, сейчас всё – пустяки. Главное, что жив, операция позади. Только покой и отдых, чтоб никаких забот.
На следующий день узнаю, что этим же утром, после такого перелёта, отец Владимир поехал в свой храм на Уралмаш, хоть немного побыть на Литургии.
Вскоре его отправили в отделение реабилитации, на берег озера. Отец Владимир позвонил, сообщил номер палаты. В тот же час выехал к нему. Глаза были уже живые, значительно бодрее, чем раньше. Каков организм, какова сила молитв сердечных, если в одни сутки он пережил три общих наркоза! Шунтирование, сама операция, после неё началось кровоизлияние в сердечную полость, снова операция. Но в речах уже звучали характерные шутливые нотки, чувствовалось возвращение к жизни. Я безмерно был рад этой встрече. Он признался откровенно:
– Молодцы, конечно; хорошо, что мы их не добили, немцев-то! Но, знаешь, так по России соскучился, так надоела больница, что я ведь за день до вылета сбежал из палаты к отцу Павлу!
В первое же воскресенье и из этой клиники он опять поехал на Литургию. Вечером я позвонил отцу Владимиру: как самочувствие после поездки?
– Ну, вот пять часов уже лежу, отдыхаю.
Не может без службы настоящий священник. И нельзя не уважать его за это. Много думаю теперь об этом человеке. Должность немалая – секретарь епархии, первый помощник Правящего Архиерея. Характер серьезный, непростой. Знаю точно, что не все пылают к нему такой же любовью, как я. На любом производстве свои издержки. Да и не зря сказано: «Яко несть человек, иже жив будет и не согрешит». Но на то и считается Великий пост временем прощения обид, обретения мира в душе. Думаю, всем стоит помолиться об исцелении болящего протоиерея Владимира – эта поддержка так нужна ему сейчас! Помогай вам Бог!

Юлий Черданский,
село Чердынцево Сысертского района

© При использовании информации ссылка на СМИ
«Информационное агентство Екатеринбургской Епархии»
(свидетельство о регистрации ИА №11–1492 от 29.05.2003) ОБЯЗАТЕЛЬНА.

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475