Старец Паисий Святогорец: «О внутреннем неустройстве людей и об их внешнем виде»

Кто хочет, чтобы его прозвали мудрым и разумным и другом Божиим, тот да печется усердно душу свою представить Господу такою, какою от Него принял ее: чистою, неуязвленною, и всю непорочною. За это увенчан будет он на небесах и ублажен ангелами.

Преподобный Иоанн Карпафский

Несчастные мирские люди одеваются соответственно своему внутреннему состоянию

- Геронда, пожелайте мне что-нибудь.

- Желаю, чтобы ты стала «духовно ряженой», подобно юродивой святой Исидоре, чтобы ты достигла «доброго лицемерия». Посмотри — несчастные мирские люди празднуют свое мирское лицемерие и одеваются соответственно своему внутреннему состоянию. В старые времена ряжеными одевались только раз в году — на масленицу. Сейчас большинство людей — ряженые постоянно. То есть в старину ряженых можно было видеть только семь дней в году — на масленицу, а сейчас их видно каждый день… Каждый одевается так, как ему подсказывает помысл! Люди стали вконец чудными. Они сошли с ума! Мало людей сдержанных, скромных — будь то мужчины, женщины или дети. Особенно женщины — они уже дошли до предела. Сегодня, по дороге в город я видел одну такую особу, обмотанную широченной лентой — как бинтом все равно, в каких-то немыслимых высоченных сапогах и коротенькой юбке. «Так модно», — объяснили мне. Другие женщины вышагивают вот на таких тонюсеньких каблуках. Чуть где неровно ступят — точно угодят к хирургу-ортопеду. А уж про прически лучше вообще помолчать… Видел ещё одну «красавицу», простит меня Бог — что же это был за человек! Лицо какое-то дикое. В зубах сигарета: «пых-пых!»… Глазища красные! Говорят, что сейчас люди взяли за правило не курить дома, когда дети маленькие. А несчастные дети рождаются уже прокопченные, как селедка! И кофе тоже во вред, от него потом гримасничают как и не знаю кто. Ушла благодать Божия, вконец покинула людей.

Помню, в бытность мою на Синае приезжали люди, одетые так, что даже не находилось слов. Как мне было больно глядеть на приезжавших в обитель туристок! Как же они безобразно выглядели! Все равно, что видишь выброшенные на помойку прекрасные византийские иконы, с той лишь разницей, что люди — иконы Бога — выбросили себя на помойку сами. Однажды я увидел одну женщину, одетую во что-то наподобие фелони, и сказал: «Ну, слава Богу, хоть одна одета более-менее прилично. Ладно, чего уж там, пусть хоть в фелони, хоть в мелони, зато, по крайней мере, отличается от остальных». Но вот «дама в фелони» поворачивается ко мне лицом… Что я вижу! Все спереди у нее было полностью открыто!

До чего докатились люди! Мне прислали фотографию одной невесты с просьбой помолиться, чтобы ее брак был счастливым. Её свадебное платье не укладывалось в рамки никаких приличий. Быть так одетой — значит, нечестиво относиться к Таинству, к священному пространству Церкви. Духовные люди — и то не думают, что же взять с остальных? Поэтому я и говорю, что если и монастыри не станут удерживающей силой, то никакого другого тормоза не найдется. Сегодня люди необузданны, у них нет тормозов.

В старину, когда были Христа ради юродивые, в мире было очень мало сумасшедших. Так, может быть, нам стоит попросить Христа ради юродивых исцелить юродивых от природы и снова явиться в мире юродивыми ради Христа? Да что там говорить: сегодня видишь и слышишь самые немыслимые вещи. Один человек рассказал мне, что нынешние модники-лоботрясы берут свою одежду, в разных местах специально протирают и лохматят ее, потом разрезают и толстенной иглой нашивают на нее заплатки. Я как это услышал, даже перекрестился. Ну ладно, для рабочего человека естественно быть так одетым. Но для лоботряса!… А потом этот человек рассказал мне и кое-что еще. «Расскажу, — говорит, — тебе, Геронда, и кое-что похлеще. Моя жена встретила как-то на площади Согласия одного паренька из семьи наших друзей. Видит она, что штаны у парня разодраны на том месте, откуда ноги растут. «Детонька, — говорит моя супруга, — прикройся ты хоть ладошкой сзади…» — «Оставь меня в покое! — отвечает ей юный лоботряс. — Сейчас мода такая!» Несчастные дети!…

- Геронда, некоторые носят блузки, рубашки с изображениями святых. Можно ли это делать?

- Если святые изображены на блузках или куртках, то пускай, ничего страшного. Лучше пусть носят на себе изображения святых, чем картинки с диаволом. Но изображать святых на брюках негоже. Это неблагоговение. Есть такие благоговейные люди, что любят украшать одежду разными христианскими рисунками. Например, когда Патриарх Димитрий был в Америке, там выпустили блузки, футболки с изображением Патриарха и храма Святой Софии в Константинополе.

- Они сделали это от благоговения?

- Ну не евреи же это сделали, а христиане. Есть ведь и люди, которые делают что-то хорошее, так же как наряду с шарлатанами есть хорошие врачи.

- Геронда, бесчинство в одежде происходит и от влияния из-за рубежа?

- Ну а откуда еще? Поэтому в годы моей юности и говорили: «Ну, это люди из Смирны…» Смирна была приморским городом, и туда стекались многие иностранцы. Святой Арсений был очень строг в отношении одежды. Одна девушка из Фарас вышла замуж и носила пестрый платок, привезенный из Смирны. Святой Арсений неоднократно делал ей замечания, говорил, чтобы она выбросила этот платок и одевалась скромно, как все фарасиотки. Молодая щеголиха его не слушала. Однажды святой Арсений вновь увидел ее в пестром платке и строго сказал: «Западных болячек мне в Фарасах не нужно. Знай, что если ты не образумишься, то дети, которых ты будешь рожать, будут умирать после своего крещения. Они как ангелы будут уходить к Богу, но тебе не придется порадоваться ни о ком из них». Но она и после этого не образумилась, и у нее умерло два младенца. Только тогда она остепенилась, выбросила свой пестрый платок, пришла к святому Арсению и попросила у него прощения.

- Геронда, а помогает ли в духовной жизни темная одежда тому, кто хочет стать монахом?

- Да, темная одежда очень помогает. Она помогает убежать из мира, тогда как яркой цветной одеждой человек цепляется за мир. Если тот, кто собирается стать монахом, говорит: «Вот когда уйду в монастырь, тогда и буду одеваться в черное, тогда и буду исполнять монашеское правило», — то он и там, в монастыре, сделает свою жизнь… черной. Если же, еще находясь в миру, человек делает с радостью то, что должны делать монахи, и с нетерпением ждет этого, то он и в миру радуется духовно, и потом, в жизни монашеской, будет идти вверх, перескакивая через две и через три ступеньки.

- Геронда, иногда дети, ходящие в церковь и скромно одевающиеся, подвергаются со стороны старших сильным нападкам.

- Делая так с верой и от сердца, они и старших ставят на свое место. Я был знаком с одной девушкой, которая носила черное платье с длинными рукавами. Какое же у нее было благоговение! Как-то раз одна шибко «моднючая» старуха начала ее упрекать: «И не стыдно тебе, молоденькой девушке, ходить в черном и с длинными рукавами?» — «Раз вы, пожилые, не даете нам таких примеров, — ответила ей девушка, — то, по крайней мере, будем одеваться в черное мы, молодые». Так она поставила старую модницу на место.

Видишь как: какая-то женщина хоронит мужа и тут же одевается в яркую одежду. Что тут скажешь? А вот моя сестра, оставшись вдовой двадцати трех лет от роду, уже не снимала черного платья до самой своей смерти. Для меня блаженны не те броско одетые горемычницы, что проводят греховную — «броскую» — жизнь, а те вдовы, которые в сей жизни, пусть и не по своей воле одевшись в черное платье, живут белой, светлой жизнью и не ропща славословят Бога.

Сегодня не отличить мужчину от женщины

Однажды к Премудрому Соломону, желая его испытать, привели детей — совершенно одинаково одетых мальчиков и девочек, с тем, чтобы он отличил одних от других. Соломон отвел детей к источнику и велел им умыться. Наблюдая, как дети умывались, он разделил их. Девочки аккуратно, стыдливо прыскали водой в глаза, тогда как мальчики смело плескали воду в лицо и били по ней ладошками.

Сегодня мужчины стали настолько женоподобны, что часто в них и не различить мужчин. В старое время на расстоянии пятисот метров можно было отличить мужчину от женщины. Сейчас иногда не отличишь и вблизи. Не поймешь: мужчина перед тобой? женщина? Поэтому пророчество и говорит, что придет время, когда нельзя будет отличить мужчину от женщины. Старец Арсений Пещерник как-то спросил одного длинноволосого юношу: «Так кто же ты есть? Мальчик ты или девочка?» Сам Старец не мог этого понять. Раньше на Святой Горе таких стригли. Сейчас приезжают какие есть… Но я их стригу: ножницами, которыми обрезаю шерсть, когда плету четки. Знаете, скольких я уже обстриг! Я стригу их во дворе за стеной алтаря. Когда приходят такие длинноволосые, я говорю им: «Вот хорошо! А то у меня есть несколько лысых знакомых и я обещал приклеить им шевелюры. Окажите любовь, дайте вас обстричь! Что поделать, я ведь дал людям слово».

- Соглашаются, Геронда?

- Зависит от того, как им об этом сказать. Я ведь не налетаю на них с криками: «Что за срамотища такая! Как вам не стыдно! Вы не чтите это священное место!», но говорю: «Слушайте, парни, ведь этими волосами вы оскорбляете свое мужское достоинство. Если вы увидите, как гвардеец почетного караула марширует по площади Согласия с дамским ридикюлем, как вы на это посмотрите? Ну, скажи, приличествует ли гвардейцу ридикюль? Давай острижем твои волосы!» И стригу. Знаете, сколько я собираю волос! Иногда, если кто-нибудь из них заартачится и начнет всякие «почему» да «зачем», я отвечаю: «Что еще за «почему»? Разве я не монах? Вот и совершаю постриги. Ведь это моя работа». Все дело в том, как это преподнести. Ребята смеются, а это мне и нужно. После этого я их стригу. Нет, имена при «постриге» не меняю. Только одному малому дал имя «Достойно есть», потому что, когда я совершал его «постриг», неподалеку проходил Крестный ход с иконой «Достойно есть»! А как бывают рады родители моих «постриженников»! Знаешь, сколько благодарных родительских, материнских писем мне приходит? У! Только за это простит меня Бог!

Сейчас еще взяли моду обстригать на голове волосы, а сзади оставлять хвостик. «Эй, орлы! — спрашиваю, — какой же в этих хвостах смысл?» — «Мы, — отвечают «орлы», — оставляем хвосты, чтобы на нас обращали внимание». — «Чудики вы, чудики, — говорю я им, — да у людей сегодня столько проблем, что они не будут обращать на вас внимания, даже если вы станете им за это платить!» А другие здоровенные дылдищи носят в ушах сережки. Сколько же я поснимал с них этих сережек!

- А некоторые, Геронда, носят только одну сережку.

- Одну серьгу носят анархисты. Одна серьга в ухе — символ анархии. Они надевают эту серьгу не для того, чтобы украсить себя, как женщины. Они протыкают свое ухо и надевают серьгу в знак протеста. Как-то ко мне в каливу пришел отец с сыном двадцати двух лет — длинноволосым, с бородой и сережкой в ухе. «Неприличны парням сережки, — сказал я ему. — Многие вас понимают неправильно. Мне это объяснять не нужно, но люди-то ведь не знают, что вы анархисты, и понимают это неправильно». После он снял сережку и отдал ее мне. Она была золотая. «Отдай ее, — говорю, — ювелиру, чтобы он сделал тебе нательный крестик».

- Некоторые, Геронда, носят серьгу даже в носу.

- Это значит, что диавол вставил им в нос кольцо. Только уздечки не видно. А некоторые носят на шее широкие золотые цепочки — в несколько рядов. Одному я устроил выволочку, поснимал с него все эти побрякушки и сказал: «Отдай это золото какому-нибудь сироте. Или вручи его своей матери, чтобы она передала его какому-нибудь бедняку». После того, как я привел его в более-менее божеский вид, он меня спрашивает: «Что мне делать?» — «Начни с того, — говорю, — что надень на себя крестик на скромной цепочке». Подумать только — мужчины, а носят золотые украшения! Стоит перед тобой, весь сверкает золотом, на шее в два-три ряда толстенные золотые цепочки — принцессы и то таких не носят, стоит и жалуется, какие у него проблемы! А проблема-то как раз в этом! Его проблемы — это епитимья, которую он несет. С одних я снимаю эти побрякушки сам, другим говорю, чтобы они сделали это своими руками. Люди потеряли меру. Они стали вконец никуда негодными. Некоторые носят на шее знаки зодиака. «Что это? — спрашиваю одного. — Первый раз такое вижу». — «Это, — отвечает, — зверушка такая, мой знак зодиака». А мне сперва показалось, что это иконка Божией Матери. «Что же, — говорю, — сами-то вы разве тоже зверушки из зоопарка, коли носите на себе эти знаки зодиака?» Ой, чудные… Внутреннее бесчинство выпирает наружу. Давайте же молиться, чтобы Бог просветил молодежь и сохранил немного закваски.

Люди жаждут простоты

Хорошо, что люди жаждут простоты. Они дошли до того, что ввели простоту в моду, пусть внутри у них простотой и не пахнет. Некоторые приезжают на Святую Гору в вылинявшей потертой одежде, и я задаюсь вопросом: «А почему они так одеты? Ведь они же не работают в поле?» Один разговаривает на безыскусном деревенском языке, потому что для него это естественно, и ты радуешься, слыша журчание деревенской речи. А другой подделывается в своей речи «под селянина», но от его «мужицкого говора» становится тошно. А некоторые приезжают на Святую Гору при галстуках… Из огня да в полымя… Один такой «паломничек» взял с собой на Афон шесть или семь галстуков. Утром, собираясь идти ко мне, он надел галстук, костюм — вырядился как на парад. «Что ты там копаешься?» — спрашивает его кто-то. «Собираюсь к отцу Паисию», — отвечает он. «А зачем ты так торжественно одеваешься?» — «Затем, — отвечает, — чтобы сделать ему честь». Ох, до чего же мы докатились!

У людей совершенно нет простоты. От этого молодежь и начала бродяжничать, скитаться, не находить себе места. А духовные люди, не умея жить просто, будучи «застегнутыми на все пуговицы», молодежи не помогают. Нынешней молодежи не с кого взять пример, и она начинает вести образ жизни бродяг. Потому что, видя в христианах людей, застегнутых на все пуговицы, людей, затянутых галстуками, важных и надутых, молодые не находят в них никакого отличия от людей мира сего и потому противостоят. Если бы они видели в духовных людях простоту, то не доходили бы до такого состояния. Но молодые сейчас отличаются мирским духом, а христиане — мирским чином. «Нам, христианам, следует ходить так, это делать сяк, а это — эдак…» Христиане ведут себя так не от сердца, не от благоговения, а потому, что «так следует себя вести». А молодые, видя все это, говорят: «Что это? Ходить в церковь с затянутой шеей? А ну, пошли отсюда!» Они сбрасывают с себя всё и бродят раздетыми. Их бросает в другую крайность. Тебе понятно? Все это молодежь делает, выражая свой протест. У молодых есть идеалы, но им не с кого взять пример. Их стоит пожалеть. Поэтому нужно, чтобы кто-то «задел» их любочестие, тронул их своей простотой. Молодые люди негодуют, видя, как даже духовные люди, даже священники пытаются сдержать их с помощью мирских ухищрений. Однако, встречаясь со скромностью, а также с простотой и искренностью, молодые задумываются. Потому, что если в человеке есть искренность, и он не берет себя в расчет, то он прост и имеет смирение. Все это дает покой ему самому, но в то же время заметно и для другого. Другой человек чувствует, больно ли тебе за него или же ты лицемеришь. Какой-нибудь бродяга лучше, чем христианин-лицемер. Поэтому нужна не лицемерная «улыбка любви», а естественное поведение, не злоба и притворство, но любовь и искренность. Меня больше трогает, если человек упорядочен внутренне, то есть если у него есть уважение и настоящая любовь к другим, если он ведет себя просто, а не по установленным «моделям поведения». Ведь в противоположном случае человек застревает на одном внешнем и становится внешним человеком, то есть тем самым масленичным ряженым.

Внутренняя чистота прекрасной души истинного человека красит и его внешний вид, а божественная сладость Божией любви услаждает даже его облик. Внутренняя душевная красота духовно красит и освящает человека даже внешне, посредством божественной Благодати она выдает его другим. А кроме этого, она украшает и освящает даже ту некрасивую одежду, которую носит исполненный Благодати человек Божий. Батюшка Тихон сам толстой иглой шил скуфейки из обрывков рясы. Эти скуфьи были похожи на какие-то кульки, но он носил их и они излучали многую Благодать. Какую бы одежду ни надевал Старец — старую или мешковатую, она не выглядела некрасивой, потому что своей внутренней душевной красотой он делал красивой и ее. Как-то раз один посетитель сфотографировал Старца в том виде, как его застал, — с кульком вместо скуфьи на голове и в какой-то пижаме, которую он накинул ему на плечи, видя, что батюшка мерзнет. И сегодня те, кто смотрит на эту фотографию, думают, что Старец носил архиерейскую мантию, а ведь это была всего-навсего старая пестрая пижама! Даже к лохмотьям отца Тихона люди относились с благоговением и брали их себе в благословение. Такой благословенный человек, изменивший себя внутренне и освятившийся, даже внешне имеет достоинство большее, чем все те люди, которые без конца меняют свое внешнее (то есть свою одежду), а внутри сохраняют своего ветхого человека с его «доисторическими грехами».

«Да не будет утварь мужеска на жене ни да облачится муж в ризу женску»

- Геронда, как нам относиться к женщинам, которые приходят в монастырь в брюках? Они часто говорят, что брюки не только удобнее, но и скромнее, чем короткие юбки.

- Нынешние женщины одеваются или в мини-юбки или в брюки! Выбирают одно из двух! В то время как в Ветхом Завете об этом сказано совершенно ясно и еще с какими подробностями! «Мужчине непозволительно одеваться в женское платье, а женщине — в мужское». Это закон. Но и помимо закона, одевать на себя одежду противоположного пола — непристойно. Мужчин, которые надевают юбки, гораздо меньше, чем женщин, которые носят брюки.

- Однако женщины, работающие на полях, говорят, что свободно двигаться во время работы они могут только в брюках.

- Это все отговорки.

- Геронда, а матери говорят, что девочки носят брюки, чтобы не простудиться.

- Разве нельзя придумать ничего другого? Что, нет длинных колготок? Вот пусть и носят длинные колготки, чтобы не простудиться. Можно выйти из любого затруднения — было бы желание.

- Геронда, что делать, когда в монастырь приезжают какие-нибудь официальные лица, а с ними женщина в брюках?

- Вы им объясняйте. Спросите их, хотят ли они, чтобы вы пошли ради них на уступку, нарушили заведенный порядок и в монастыре творилось бесчинство?

- Однажды, Геронда, приехали тридцать преподавательниц в брюках, и мы пропустили их в обитель.

- Вот и плохо, не надо было этого делать. Надо было им сказать: «Извините, у нас в монастыре такое правило: женщинам в брюках вход запрещен». А то после они поедут и в другие монастыри, там будут говорить, что в такую-то обитель их пропустили в брюках. Вы, не желая их компрометировать, сделали им снисхождение, а они потом скомпрометируют вас. Повесьте на воротах табличку с соответствующим отрывком из Ветхого Завета. Сшейте полсотни юбок и мягко, по-доброму предлагайте их женщинам в брюках или коротком платье, которые, не зная о монастырских порядках, приезжают к вам в первый раз.

- Геронда, а как быть, когда приезжают учащиеся старших классов и все девочки одеты в брюки?

- Вынесите им угощение за ворота. Это заставит их задуматься. Или если они заранее сообщают вам о своем приезде, предупредите их по телефону: «Пожалуйста, пусть учительницы и ученицы будут одеты не в брюки». Так они поймут, что надо отнестись к монастырю с почтением. Здесь не приход. На приходе священник должен просвещать женщин, чтобы они поняли, почему им нельзя носить брюки и привели себя в божеский вид. А если иной раз в его храм придут женщины в брюках из другого прихода, то он должен что-то придумать. Церковь — мать, а не мачеха.

- Геронда, однако, многие говорят: «Поступая с такой строгостью, вы отгоняете людей от Церкви».

- Но раз в Ветхом Завете есть заповедь от Бога, запрещающая женщинам надевать мужскую одежду, то что им еще нужно? Но они, видишь ли, рассуждают: «Почему женщина не может носить брюки? Почему в приходские советы не могут входить атеисты — ведь Церковь и народ — это одно и то же?» Но таким образом судьба Церкви будет зависеть от решения безбожников! Вот и превратят храмы в библиотеки, склады и тому подобное, раз они ко всему подходят со своим «почему». И что ты тут скажешь?

В монастырях не нужно терпеть и раздетых туристов. Нечего оправдываться тем, что на собранные с туристов деньги монастырь будет одевать бедняков — это уловка лукавого, который стремится сделать монаха чуждым Божиих благословений и превратить его в мирского человека. Напротив, действительное устранение монаха от мира, совершаемое ради Христа, делает его богатым добродетелями.

- Геронда, в монастыре Стомион Вы были вынуждены вешать соответствующие объявления для туристов?

- Да, я развесил дощечки-объявления. Одна — со словами: «Добро пожаловать» — была у входа в монастырь. Еще две висели пониже, в двадцати минутах ходьбы от обители. На одной было написано: «В одеждах неблагопристой-ных — на речку» и стояла стрелочка, указывающая к реке. На другой было: «В одеждах благопристойных — к священной обители» и стрелочка-указатель к монастырю. Правда, хорошо написал?

- Геронда, а что нам делать летом? В это время года многие женщины приходят в обитель с открытой спиной.

- Э, сшейте какие-нибудь попоны — закрывать им спину. Так они поймут, что надо с уважением относиться к месту, в которое они пришли.

Косметика — пятна на образе Божием

До какого же безобразия докатились сегодня люди! Нынешние женщины делают себе разные химические завивки, и волосы у них стоят дыбом — как все равно накрахмаленные. А как они пахнут! Просто аллергия начинается. Видя мирскую женщину, по-мирски украшенную, по-мирски пахнущую, я испытываю внутреннее отвращение.

Как-то мне сказали, что одна особа поехала в Германию учиться косметологии. «И что же такое косметология?» — спросил я. «Косметологи, — объяснили мне, — старух превращают в молодух!» Вот тут-то я и вспомнил, что тоже видел как-то одну пожилую «молодуху» с горизонтальным шрамом на лбу. «Что с ней, бедной?» — спросил я потом у одного её знакомого. «Ничего страшного, — ответил он. — Она сделала пластическую операцию, чтобы на лице натянулась кожа и исчезли морщины». А я-то подумал, что несчастная бабушка попала в аварию и перенесла серьезное хирургическое вмешательство. До чего же доходят нынешние люди!

- Сегодня, Геронда, косметику грехом не считают.

- Да, это я уже понял. Недавно встретил одну женщину, с которой был знаком раньше. Прежде она была подобна ангелу, а сейчас, размалеванную, я ее даже не узнал. «Бог, — сказал я ей, — сотворил все очень премудро, но в отношении тебя допустил одну большую ошибку». — «Почему, отче?» — удивилась она. «Потому, — говорю, — что не «украсил» тебя синевой под глазами! Это была Его ошибка! Других-то людей Он сотворил красивыми, но с тобой просчитался! Неужели ты сама не понимаешь, несчастная? Ведь всей этой косметикой ты себя уродуешь! Все равно что берешь византийскую икону и в разных местах пачкаешь ее краской, малюешь, портишь. Так что же, будем мазать краской образ Божий — [себя самих]?

Представь, что художник написал красивую картину, потом пришел человек, ничего не смыслящий в живописи, схватил кисточку и наставил на картине разных аляповатых мазков, то есть изуродовал произведение искусства. Ты делаешь то же самое. Этой косметикой ты все равно что говоришь Богу: «Ты, Боже мой, сделал меня плохо. Я исправлю Твою ошибку».

Помню еще одну женщину. Она пришла ко мне с красными ногтями — длиннющими, как у ястреба, и начала просить: «Мой ребенок тяжело болен. Помолись, отче. Я тоже молюсь, но…» — «Что ты там молишься! — перебил я ее. — Такими когтищами ты наносишь раны Христу! Чтобы ребенок выздоровел, постриги сперва свои ногти. Ради здоровья своего ребенка сделай, по крайней мере, это: обрежь ногти и смой с них краску». — «А можно я покрашу их белым лаком, отче?» — «Я тебе говорю: очисти свои ногти от краски и подстриги их. Сделай хоть какую-то жертву ради здоровья своего ребенка. Да что же это такое, а? Ведь если бы так было надо, то Бог изначально создал бы тебя с красными ногтями…» — «Так, значит, я покрашу их белым лаком, отче?». Ух, уморила. «Да, — подумалось мне, — дождетесь вы здоровья — и ты, и твой ребенок…».

Больше всего духовно «простужает» детей мать, когда она не одета в скромность сама и вдобавок старается «ощипать», лишить скромности своих собственных чад.

Кто-то может быть не очень красивым или иметь какое-нибудь увечье. Бог знает, что это духовно помогает ему. Ведь Бога больше заботит не тело, а душа. У всех нас есть достоинства, но и какие-то небольшие изъяны, недостатки. Это даже не крест, а маленькие крестики. Эти крестики помогают нам в спасении души.

Чисто сердце, я полагаю, у того, кто не только не бывает тревожим и тяготим какой-либо страстью, но не помышляет даже ни о чем худом или мирском, хотя бы кто хотел того, и одну память о Боге держит в себе с неудержимою любовью.

Преподобный Симеон
Новый Богослов

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475