Православный Царь

Расскажу о видении, которого удостоил меня Господь в числе других при установке креста на месте убиения Царской Семьи — возле дома инженера Ипатьева.

День 5 октября 1990 года выдался очень ветреным и пасмурным. Небо затянуто плотным слоем низко плывущих облаков. Идет мокрый снег с дождем. Около 12 часов был привезен металлический крест. Яма и раствор со щебнем были приготовлены заранее. Крест сняли с машины и стали устанавливать. При установке один из работающих отошел в сторону, чтобы убедиться: нет ли отклонения. И вдруг, обратясь ко всем, с волнением воскликнул, показывая рукой в небо: «Смотрите!»

Все подняли головы и… оцепенели. Непосредственно над крестом пасмурное небо как бы очистилось и раздвинулось. И оттуда на крест ниспадал конусообразный пучок яркого света. И слышалось как бы ангельское пение. Слышалась дивная мелодия. Слышался приглушенный хор тысяч голосов, красоту которых невозможно выразить словами.

Это было что-то невыразимо прекрасное. Что-то из области фантастики. Видение это не было кратковременным, но продолжалось в течение всего времени установки креста: минут 30–40. Причем в то время, когда с неба шел снег с дождем, на крест и работающих не упало ни одной снежинки.

На меня лично это явление произвело неизгладимое впечатление. Вместе с пением в душу вливалось что-то невыразимо прекрасное. Что-то чистое. Несказанно светлое и волнующее. Входила благодать Божия! И благодарил я Господа за оказанную милость к нам. К тем, кто потерял веру. Кто, прельстясь богатством, пошел не по пути исполнения заповедей, но потянулся к славе и почестям. Припал к сластям мира сего, как муха к меду, забыв о Небесной славе. Забыв о той нескончаемо-вечной жизни.

После того как работа по установке креста была закончена, луч света исчез. Просвет в небе затянулся низко плывущими облаками. Снегопад усилился. Все разошлись. Но я долго еще стоял у креста, творя молитву Царю Николаю. Просил прошения за грех наших родителей в деле убиения Помазанника Божия. Просил его Небесного заступничества. Просил о всех россиянах, попустивших смертный грех убийства Царской Семьи.

* * *

Каждый год я обязательно болела пневмонией — воспалением легких. И так продолжалось не год и не два, но десять лет. Я была уже замужем, и моей дорогой бабушки давно не было в живых. Весной, попав в очередной раз на сквозняк, я сильно разболелась, но долго переносила недуг на ногах, пока не свалилась. Был день рождения Царя-Страстотерпца — 19 мая. К моему горю, я была дома совершенно одна. Муж в командировке, родные далеко, и помочь мне совершенно некому. А помощь была нужна, поскольку я не могла даже встать на звонок в дверях. На меня наваливалось что-то смертное и страшное. Я ослабевала духом и сдавалась. Хотелось пить.

Утром мне полегчало. Я очнулась. Пахло сиренью. За окном распевали птицы. Жара почти не было. Тут я почувствовала, что поверх одеяла я была чем-то накрыта. Открыв глаза, увидела офицерскую шинель с орлами на пуговицах. Рядом сидела девочка лет семнадцати и чудным грудным голосом читала нараспев акафист святителю Николаю Чудотворцу по ученической тетради в зеленой обложке, которую я тотчас узнала. Когда-то семилетней девочкой я переписывала этот акафист по просьбе моей бабушки, монахини в миру, для какой-то болящей женщины.

Мне все это показалось бредом. Девочки этой не знаю. И никто, даже ленинградская племянница, если бы и приехала, не смогла бы читать акафист с распевом. Спрашиваю девочку: откуда эта странная шинель? Девочка ответила: «Папина!»

- А ты кто?

- Мария.

- Какая?

- Сестра милосердия.

Я с удивлением смотрела на круглое лицо девочки с большими серыми глазами. В облике ее было что-то кроткое и смиренное. Светло-голубое платье. И свежая ветка сирени в вазе, от которой исходил невыразимо приятный аромат.

— Дай мне попить, — попросила я.

Она подала мне чашку молока, которое я с удовольствием выпила. Оно было теплое, ароматное, вкусное.

— Сегодня ты выздоровеешь, — сказала девочка. — Сегодня у папы день рождения, и это будет от него подарком. А я посижу с тобой. Хочешь, еще почитаю?

Но я не посмела просить об этом небесную посланницу. Я вновь уснула и проснулась совершенно здоровой.

В комнате я была уже одна. Но ветка сирени, которой у меня до болезни не было, благоухала. И лампадка горела, хотя я не зажигала ее. Но самое невероятное и драгоценное доказательство, что я, грешная и недостойная, удостоилась милости Божией, были бабушкины четки! Они оказались висящими на иконе Спасителя. Это были те самые четки, с которыми бабушка была положена в гроб и похоронена. Кисточка на кресте четок из зеленого гаруса была истлевшая, но сами четки были совершенно целы. С тех пор я не расстаюсь с ними. Болезнь моя прошла бесследно, и я свято верю, что по молитвам моей бабушки я была исцелена таким чудесным образом. Она всегда глубоко чтила святителя Николая Чудотворца и Царственных Страстотерпцев. Святые угодники Божии, молите Бога о нас!

* * *

В июне этого года я приобрел две первых книги о чудесах Царственных Страстотерпцев. Я сдавал вступительные экзамены в институт. Оставался последний — по биологии. В школе по этому предмету я имел «тройку», а для зачисления было необходимо иметь не менее пяти баллов. Нужно ли говорить о моем упадническом настроении? Я был совершенно уверен, что на «пятерку» мне не вытянуть. Вспомнив из прочитанных книг о чудесной помощи Царя Николая, стал просить его молитвенной поддержки и помощи. Но вера моя была слаба, и тем не менее, накануне экзамена я молился ему и членам его семьи.

И вот экзамен. Я вышел к столу приемной комиссии в полном отчаянии, поскольку знал ответ лишь на первый вопрос. Открыл рот. Произнес лишь несколько слов. И тут меня вдруг будто осенило что-то. Нашло какое-то озарение. Совершенно исчезло чувство страха. Исчез трепет перед членами комиссии. Я почувствовал душевное спокойствие. Обрел твердость в знании на все вопросы билета. Перед моим взором как бы открылась некая книга, и я читал все, что нужно было для ответа.

Члены комиссии смотрели на меня с нескрываемым интересом. Мой ответ поражал их полнотой и глубиной знаний. Они слышали много такого, чего, вероятно, и сами не знали. В итоге — в моей зачетке появилась крупная «5», выведенная рукой самого председателя комиссии. Я был зачислен в число студентов и с тех пор с глубочайшей верой отношусь к помощи Царя Николая и членов его семьи.

* * *

С чем сравнима зубная боль? Она страшна. Ужасна. Она сравнима лишь с муками ада, когда тело грешника испытывает невыразимые страдания. Когда трепещет и страдает каждый член, мышца, нерв и каждый волосок. Когда все муки, беды и скорби собраны в одну чашу. Вот что такое — зубная боль. Именно такие страдания испытывал я в ту злополучную ночь. Все возможные средства были испытаны. Все лекарства и снадобья испробованы. Оставалось последнее — молитва.

И возопил я в тоске и горечи к Пресвятой Богородице. Возопил ко Господу Богу и Его святым угодникам: Антипе, Агапиту, Фалалею, Спиридону и мученику Ермолаю. Просил всех вместе и каждого в отдельности. Ничто не помогало. Не принимал Господь Бог моей молитвы. Был глух ко мне, не подавая помощи.

Была поздняя ночь. За окном беспросветная мгла. Дождь, ветер. Тут мой взгляд останавливается на образе Царя Николая, вырезанном из «Православной газеты». Гимнастерка защитного цвета, погоны. На груди Георгиевский крест. Волосы аккуратно причесаны. Усы, бородка. Лик его излучал невыразимое спокойствие. Излучал уверенность и непоколебимость. Но в тот момент меня поразил его взгляд. Глаза! Не голубые, не серые. Лишь бездонная глубина любви. Любви нечеловеческой. Любви бесконечной и беспредельной. Родные, участливые, всепонимающие глаза Отца!

Я не мог говорить. Я припал в слезах к его образу. Приложил к опухшей щеке. Я стенал и стонал. И неожиданно почувствовал облегчение. Боль прошла. Исчезла. Утихла. Более чем полуторачасовые страдания прошли мгновенно. Прошли от одного прикосновения бумажной иконки Царя Николая.

Нужно ли говорить о благодарности, какую воздал я Царю Страстотерпцу? Нужно ли говорить о чувствах, какие испытал к нему? Я привязал бинтом иконку к щеке и так уснул. Утром, сняв иконку, с удивлением увидел, что опухоль совершенно исчезла. Боль прошла. Зубной врач была удивлена и поражена. Мой оголенный нерв был мертв. Не потребовалось никакого лекарства, и она удалила его совершенно безболезненно. Святые Царственные Страстотерпцы, молите Бога о нас!

* * *

B октябрe прошлого года около полуночи я проснулся от сильного треска. Открыв глаза, увидел, как из иконы Царя Николая изошли две ярко светящиеся стрелы. Свечение продолжалось около двух минут. Потом я почувствовал исходящее от иконы дивное благоухание. В нем было что-то неуловимо тонкое и прекрасное, о чем невозможно передать словами. Здесь аромат полевых цветов. Аромат хвойного леса. Аромат меда, сирени, черемухи и всех иных цветов, вместе взятых. Благоухание изливалось как бы волнами. То ослабевало, то усиливалось. Походило на шелест морской волны. На дуновение легкого ветра. На восход солнца.

Я сидел на кровати в оцепенении. Мне казалось, что я нахожусь в райском саду. Казалось, что все это лишь дивный сон. Что это лишь краткое видение, которое скоро исчезнет. Но вот я увидел, что икона вдруг стала влажной. Подошел. Пощупал. Действительно, лик Царя Николая покрыт будто капельками росы. Он как бы «вспотел». Взяв чистый платок, обтер икону. На платке осталась маслянистая благоухающая жидкость. Но вскоре лик Николая вновь покрылся миро. И тогда я понял: мне оказана великая милость Божия. Оказана великая честь. Оказано Его благословение.

Утром я отнес мироточивую икону в наш храм, препоручив ее заботам настоятеля отца Василия. С той поры образ Царя Николая мироточит постоянно, изливая благодать всем приходящим к нему. Многие уносят ватки, смоченные миро, помазание которыми приносит исцеление в болезнях и облегчение в страданиях. Вот одно из них, изложенное в письме, пришедшем в адрес храма:

«В январе внезапно заболел мой самый младший: мальчик пяти лет. Удушье. Хрип. Вызвали врача. Осмотрев ребенка, он сказал, что у него дифтерит в острой форме. Назначил лечение. Несколько дней ждали облегчения, но его не наступало. Ребенок очень ослаб. Он «таял». Горел, как свеча. Он уже никого не узнавал. Лекарство принимать не мог. Из груди вырывался странный хрип.

В то время я ни о чем не думала. Механически делала все нужное для больного, чтобы облегчить его муки. Муж не отходил от постели, боясь пропустить последний вздох. Личико сына посинело. Глазки закатились. Я дотронулась до ножек: они были совершенно холодные. Больно сжалось сердце. Плакала ли я, не помню. Я так много страдала за эти дни, что, кажется, выплакала все слезы.

И тут меня осенило. Вспомнила о мироточивом образе Царя Николая в нашем храме. О маленьком клочке ваты, пропитанной благоухающей маслянистой жидкостью. Тотчас затеплила лампадку перед иконами. Достала ватку и стала с молитвой к Царской семье протирать холодеющее тельце сына.

И произошло то, что нельзя не назвать чудом. Дыхание мальчика становилось ровней и спокойней. Он уже не хрипел. Дышал свободно и ровно. Личико стало розоветь. Дрогнули ресницы. Он открыл глаза. Смотрит на меня внимательно и осмысленно. Тут я услышала его слабый голос. Он просил пить. Я подала ему кружку теплого молока, выпив которое он тотчас уснул.

Я боялась поверить в случившееся. Оба с мужем встали на колени перед иконами, благодаря господа Бога. Благодаря Пресвятую Богородицу. Благодаря помощника и заступника Царя Николая, по молитвам которого произошло дивное исцеление. Пишу об этом с желанием, чтобы хоть одна мать, прочитав эти строки, не впадала в отчаяние, но обращалась в молитвах за помощью к Богу и Его святому угоднику Царю Николаю-Страстотерпцу.

Подготовил
Георгий ЗВОНАРЬ

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475