Архимандрит Мелхиседек (Артюхин): Когда Бог на первом месте, тогда все остальное на своем

Окончание. Начало в №2 (947)

Следующий вопрос, отец Мелхиседек: «Действует ли Ветхий Завет и ныне?»

– Дух Ветхого Завета действует, заповеди Ветхого Завета действуют – никто же не отменял заповеди, данные Моисею, по отношению к Богу и нашим ближним. Как сказал апостол Павел, Ветхий Завет был пестуном, детоводителем ко Христу. Это первый класс, а потом мы переходим в следующий, никто не перепрыгивает через Ветхий Завет. Почитай отца твоего и мать, да будет тебе благо, и долголетен будешь на земле, не позавидуй, не пожелай – мы даже этого не можем исполнить. Многие из нас, даже православные люди, из Ветхого Завета еще не вылезли.

Хотя должны жить уже по Новому Завету.

– По-моему, у многих еще допотопное жительство. Поэтому сначала хоть допотопно надо жить, в том смысле, что раньше тоже было уважение к старшим, братские отношения. А сейчас – непонятно что. Поэтому исполняем Ветхий Завет, Новый Завет – и все это одновременно.

Вопрос: «Ваше отношение к отчитке? Некоторые ходят на отчитку на всякий случай».

– В Оптиной пустыни (уж насколько это был духоносный монастырь, о котором епископ Игнатий сказал: «Отец Моисей Оптинский долготерпеливым отношением к братии и мудрым смирением сумел собрать такое братство, которого не было и, думаю, не будет в России») этого не было. Старцы тоже могли бы заниматься отчиткой, это же не новшество, специальные молитвы существовали еще со времен Василия Великого. Что они заповедали? В недоуменных случаях беснования, припадков, бесоодержимости – явление редкое, но, к сожалению, в нашей жизни существует...

Кстати, здесь не надо путать с психиатрическими заболеваниями. Беснование может быть просто психиатрическим заболеванием, когда полезно обратиться к православному психиатру, который, может быть, даже безмедикаментозными средствами поможет – это тоже грань физиологии: как в организме что-то ломается, так и на уровне психики какие-то духовные сосуды у многих переклинивают.

Так вот, старцы в таких недоуменных случаях бесоодержимости предлагали Исповедь с семилетнего возраста, таинство Соборования и таинство святого Причащения. Исповедь с семилетнего возраста нужна потому, что, может быть, есть какие-то забвенные грехи, которые человек не исповедовал. Но в Оптиной пустыни никакой отчитки не было. Соборовали (особенно старец Анатолий – у него было такое послушание) мирян, и многие после глубокой Исповеди, после таинств Соборования и святого Причащения получали исцеление.

А сейчас ищут легкого способа: пусть надо мной кто-то что-то сделает. Люди иногда приходят и говорят: «Мне сделали». Но дело в том, что больше того, что человек сделал сам себе, никто не сделает. Я разговаривал в Троице-Сергиевой лавре с отцом Германом, он по благословению отца Кирилла несет тяжелейшее послушание: совершает молебен о недужных. А люди называют это отчиткой. Я у него спрашивал, как все это проходит. Он говорит, что у него, в основном, общая Исповедь, напоминание о грехах и водосвятный молебен с некоторыми молитвами об изгнании злых духов. А большая часть времени, говорит он, уделяется общей Исповеди – вот где корень. Не то, что батюшка что-то сделает, – он напоминает, что должен сделать человек, в чем измениться, в чем покаяться. И когда происходит покаяние, тогда наступает (и может наступить) исцеление.

Поэтому если человек пьет, курит, блудит, то не надо рассчитывать, что он куда-то поедет, кто-то что-то над ним почитает, покропит, даст съесть песок... Существуют еще всякие непонятные экзальтированные молебны за пределами таинств Русской Православной Церкви. У нас есть таинства – к ним надо прибегать и ими руководствоваться. Я всегда очень боюсь того, что выходит за традиции нашей Русской Православной Церкви, все это под очень большим сомнением. Ни отец Кирилл, ни отец Наум, ни отец Иоанн (Крестьянкин), ни отец Илий этого не делали. Поэтому – Исповедь, Соборование, святое Причащение и покаянное изменение жизни.

Спасибо огромное. Следующий вопрос мне понравился, потому что он меня лично тоже касается: «Имеет ли право прихожанин петь вместе с хором во время Литургии все, что знает, вслух? Можно ли это делать на монастырских службах или у всех свой устав? В одном монастыре мне сделали замечание».

– От избытка сердца уста глаголят. Любовь Сергеевна, а Вы знаете, кто любит петь? У кого нет голоса и слуха. Но давайте с этим вопросом разберемся: надо всегда подходить дифференцированно, с рассуждением. Например, в нашем храме в будни поют 2– 3 человека, в самом храме 15 – 30 человек. Вот если при таком малом количестве народа кто-то будет подпевать, это неплохо, особенно во время ектении: «Господи, помилуй!» или «Подай, Господи».

Но когда идет торжественное богослужение, когда поет правый хор (а у него два раза в неделю спевки, византийские распевы, певчие попадают в секунду, в терцию, ищут кварту, чтобы попасть в ноту) и вдруг – без слуха, без голоса, мимо нот кто-то «лепит»… Во-первых, такой человек сбивает хор, во-вторых, его диссонансное пение может расстроить присутствующих.

Самое главное, мы должны руководствоваться чувствами людей, которые находятся в храме рядом с нами. Возможно, на приходе заведено народное пение (во многих храмах есть такое), люди поют, но сначала разучивают со священником: «Во Царствии Твоем», «Блаженны нищие духом», могут и «Херувимскую» петь. Но это только там, где заведено, где благословлено. А когда общее пение не заведено и не благословлено, тогда надо воздержаться.

И все равно, даже если есть благословление, надо немножечко думать. У некоторых, извините за такое слово, просто противные голоса – режут слух и мешают. И вместо того чтобы молиться, человек, наоборот, отвлекается, всю службу мучается и думает: «Когда же она замолчит?..».

– Вообще, это дело священника, дело настоятеля: он должен регламентировать, подсказывать, чтобы те, у кого есть желание петь, приходили в будние дни, можно организовать народный хор. Кстати, если есть такие любители, особенно усердные...

Надо записаться в левый хор.

– С ними могут позаниматься профессиональные певчие. Кстати, так левые хора и создавались. Я вспоминаю свое детство в советское время, когда в Москве было 40 действующих храмов, – обязательно был левый народный хор с противными бабушкиными голосами: бабушки иногда скрипели, фальшивили, но они это делали искренне.

Они сохранили переписанные ноты, минеи, переписанную «Херувимскую». По старости лет такие бабушки уже не могли петь по-другому, а их держали на хорах ради уважения. Потом молодежь тянулась, и происходило так: из левого хора уходили в правый хор, то есть возрастали. И это пение всегда было очень умилительным.

Причем народ говорил так (я сам это застал): поют профессионалы, но не молятся, бабушки поют иногда мимо нот, но зато молятся. И мудрый настоятель всегда держал два хора: правый – профессиональный и левый – любительский. А в будние дни бабушки вообще выручали: например, у нас в храме раннюю Литургию пел замечательный народный хор.

Поэтому, если хотите петь, – на левый клирос для народного хора потихонечку втягивайтесь. Но так, чтобы это было согласовано с настоятелем: со своим уставом в чужой монастырь не лезут. Надо делать все деликатно и Церковь уважать.

Вопрос: «Как себя не рассеять в храме, когда рядом идет пустой разговор бабушек? И вообще, как научиться не замечать, кто как себя ведет рядом?» Батюшка, есть ведь два мнения на этот счет даже у святых отцов. Я точно не помню, но, кажется, Иоанн Златоуст говорил, что не то что можно, но должно сделать замечание тому, кто разговаривает. А Антоний Сурожский писал, что, если вы делаете замечание, вас раздражают рядом говорящие, значит, вы просто не молитесь.

– Да. Однажды у него спросили: «Батюшка, нам сильно не нравится, когда дети в храме кричат, пищат». На что он сказал: «Если бы вы искренне молились, вам бы дети не мешали, вы бы этого не замечали». Но мы не можем до такой степени сосредоточенно молиться, чтобы забыть вообще, где мы находимся. Как говорили святые отцы, в молитве должно быть только одно помышление: ты и Бог. Но это идеальная молитва, идеальная беседа (молитва – это беседа человека с Богом), и такое не всегда бывает.

Делать замечания я не советую. Я советую переменить место. Если человек позволяет себе в храме разговаривать, значит, он ничего не соображает. Если что-то спросили и ответили – это одно. А когда видно, что это беседа, то люди переступили черту, и говорить им об этом бесполезно.

Но на будущее, если это постоянный контингент, человек об этом должен сказать священнослужителю: «Так и так, обратите внимание на эту парочку» (такие парочки, я знаю, в храмах существуют. А если один человек спросил, другой ответил, это не помешает). Старец Амвросий Оптинский говорил: «За разговоры в храме посылаются скорби». И Писание (Ветхий Завет) говорит: «Благоговейны сотворите сыны Израилевы», «да молчит всякая плоть человеча», – поем мы в Великую Субботу вместо Херувимской песни.

Поэтому здесь нужен деликатный подход: не надо делать замечание, потому что потом ты сам расстроишься. Сделаешь замечание – и пошло, поехало; хотя надо чувствовать – некоторые воспримут ваши слова и просто скажут: «Ой, извините». Поэтому тут надо экспериментировать. Ради славы Божией стоит остановить, быть готовыми к отрицательной реакции, но нужно, чтобы от нас никакого отрицательного ответа не было.

Мы с Вами уже говорили (у нас была целая беседа) о поведении детей в храме, мы обращались к родителям, чтобы они воспитывали детей.

– Я не знаю, как в других храмах, но мы пришли к такому выводу, к такому всеобщему согласию, и у нас есть счастливая возможность для этого. У нас два храма: верхний и нижний, и в нижнем храме мы сделали трансляцию богослужения. У нас есть договоренность с родителями: они приходят на богослужение в нижний храм, где ведется трансляция богослужения.

Если дети плачут, их никто в верхнем храме не слышит, но мама слышит богослужение. И она с детьми появляется в верхнем храме для святого Причащения после проповеди (потому что у нас проповедь в воскресенье после запричастного стиха). Когда начинается Причастие, родители с детьми поднимаются наверх, причащаются и опять спускаются в нижний храм.

Грудные дети в храме – это особая тема; несколько таких детей могут почти полностью обнулить богослужение. Например, идет чтение Апостола или Херувимская песнь – младенцу это не надо, ему достаточно святого Причащения. Поэтому приносить детей нужно в момент Причастия. Но у женщин есть счастливая возможность быть на богослужении.

Что делать, если нет нижнего храма? В еще большем количестве храмов есть наружная трансляция – стойте с ребенком на улице и слушайте богослужение на улице, исходя из этих обстоятельств жизни, пока малыш не вырос. Вы же одели ребенка для улицы. Началось Причастие – заносите ребенка в храм, причастили – и опять вышли. Говорят: «Ой, детям холодно». А куда вы их одевали? Вы их одевали для улицы – вы и стоите на улице. Поэтому надо с большим уважением относиться не только к самим себе, но и к многочисленным прихожанам.

Да, церковь все-таки не для разговоров, это надо понимать.

– Еще немного продолжу. Сейчас наступает зимний период. Человек ревнует, чтобы быть за богослужением, не пропускать в субботу и воскресенье всенощное бдение и Литургию. Это чрезвычайно похвально. Но когда человек заболел (грипп, температура, он чихает и кашляет), а ему не хочется пропускать богослужение, он идет в храм – и после этого 10 человек начинают чихать и кашлять. Или у него, например, недолеченный бронхит… Человек не слушает Священное Писание, опять же Ветхий Завет: «Честью почитай врача, ибо ему дана мудрость составлять лекарства». А получается так, что у человека бронхит, он не долечился, идет богослужение, а он кашляет. И все это происходит возле алтаря.

И люди заражаются, да?

– Если не заражаются, то человек кашлем просто мешает – бронхит не заразный.

А если грипп или что другое?

– Тем, кто нас смотрит, я советую: хочется быть на богослужении – встаньте в конце храма, начался кашель – постарайтесь покашлять в платок или выходите из храма. А если острый период заболевания – воздержись от посещения храма, лучше подлечись дома как следует. Должно быть чрезвычайно трепетное отношение к храму и к молитве.

Приведу такой пример. Люди приходили к нам в храм летом и спрашивали: «Слушайте, а почему в шортах-то нельзя? Они как бы длинненькие...». И была все время какая-то полемика. Чтобы долго никому не объяснять, я дал дежурным храма бумажку, в которой написано: «Вы бы в консерваторию пришли в таком виде?» Человек читает и отвечает: «В консерваторию – нет». Тогда ему говорят: «Знаете, храм – в 10 раз больше и выше, чем консерватория». Вы бы на свадьбу пришли в таком виде? Нет.

На прием к Президенту вы бы пришли в таком виде, если даже жара 50◦?

– Здесь пир веры. Также и с болезнью: ты бы в консерваторию пошел с бронхитом? Нет, там муха не пролетит. А храм должен быть выше, организованнее, чем любая консерватория или любое другое общественное место. Поэтому нужно быть очень внимательным: здесь Сам Господь и простые люди, которые хотят внутренней тишины, спокойствия и сосредоточенности.

Вопрос: «Вот уже почти 30 лет, почти с самого детства, я мучаюсь сильными головными болями. Проходила много проверок, была у разных докторов, они разводят руками: причин нет. Называют это мигренью, никак не лечат. Как мне относиться к головной боли, ведь не просто так Господь Бог послал мне ее? Подскажите. Я вообще терпеливая, но иногда бывает очень тяжело».

– Хроническая головная боль. А у людей есть хронический диабет, хроническая гипертония, хронический холецистит, хроническая экзема, хронический псориаз, хронический туберкулез – чего только в жизни нет. И с этим надо жить.

Сердечные заболевания, порок сердца.

– И с этим надо жить. Потому что, как говорит Иоанн Златоуст, у Бога польза больше, чем наказание. Мы несем крест, а крест несет нас. Крест будет тем ключом, которым откроются двери рая, и этот ключ по дороге терять не стоит. Как говорил старец Амвросий: «Терпел Моисей, терпел Елисей, терпел Илия, так потерплю ж и я». В жизни все равно что-то приходится терпеть. Но, как говорил архимандрит Кирилл (Павлов), Бог двух крестов человеку не дает. Не было бы болезни, – было бы что-то другое. Каждый из нас несет крест. Слава Богу, есть рассуждение, есть сознание. От всей души желаю вам терпения и жизни в Боге, потому что молиться, быть с Богом нам никто не мешает.

Вопрос: «Каждый раз на Исповеди чувствую себя неловко, с трудом проговариваю одни и те же грехи. Проскальзывает мысль не идти на Исповедь, потом собираюсь, и с Божией помощью исповедаю. Насколько это правильно? От маловерия ли это?»

– Человек пишет: «Называю одни и те же грехи». Лучше не только называть, а их писать и потом читать – Исповедь должна быть сформулирована: это тоже уважение к прихожанам, к священнику, когда мы не затягиваем Исповедь. Мало того, когда мы стараемся писать, тогда мы сосредотачиваемся. В результате Исповедь становится короче, а у священника есть возможность поделиться тем или иным духовным советом. Еще одна из форм правильного поведения в храме: Исповедь должна быть написана, должна быть шпаргалка. Потом ты можешь сказать короче, своими словами, но это будет ориентир.

Кстати, тоже есть такой вопрос: можно ли писать грехи для Исповеди?

– А то, что у нас из года в год повторяются одни и те же грехи, это не маловерие наше, а это наша жизнь. Что-то нам удается, а что-то не удается. Кто-то из мудрых людей сказал: «Самое главное – идти по пути спасения; не можешь идти – ползи в направлении пути спасения; не можешь ползти – лежи в направлении пути спасения». Мы моем руки каждый день по несколько раз в день, и никто не говорит: «Не пойду к умывальнику, не пойду в душ».

Мы в вечерних молитвах перечисляем одни и те же грехи.

– Потому мы и идем на Исповедь, что она не только очищает от исповеданных грехов, но и дает силы, дает благодать Святого Духа бороться с грехом. Поэтому самое главное – не унывать, но поступать, как говорили все старцы: упал – вставай, упал – вставай, упал – вставай. И так всю жизнь.

Интересный вопрос: «Насколько мы вмешиваемся в Промысл Божий, молясь о чужих людях, болящих? И как правильно молиться о них, если это люди невоцерковленные и не причащающиеся? Где предел молитвам?»

– Предела молитвам, предела любви нет. Поэтому воцерковленные они или невоцерковленные, как болезнь им послана – это не наше дело. Какова причина болезни – грехи, обстоятельства жизни, генетика, злой умысел – мы об этом ничего не знаем. Что-то, конечно, знаем. Может быть, есть воля Божия для человека в эту болезнь попасть. Но есть и воля Божия для человека выйти из этой болезни самому, с помощью врачей и с нашим не только молитвенным участием, но и соучастием.

Кто-то из мудрых людей сказал: «Где нужно соучастие, недостаточно одного сочувствия». Поэтому будем не только молиться, но там, где надо, подставим и свое плечо – не подножку, а плечо. И будем принимать участие и молитвами, и деятельно – тогда будет все правильно. А предела молитве, любви нет.

Замечательные слова! На них мы заканчиваем нашу беседу. Сердечно Вас благодарю. Понятно, что вопросов всегда больше, чем ответов на них, но у нас не последняя программа: Вы с нами, так что будем и дальше отвечать на вопросы телезрителей.

– Самое главное, как говорит апостол Иаков: «Будьте не слушателями забывчивыми, но исполнителями слов на деле» – и спасетесь.

Записала:
Нина Кирсанова

Полную версию программы вы можете просмотреть или прослушать на сайте телеканала «Союз».

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475