Иеромонах Макарий (Маркиш): Жизнь каждого человека направлена, безусловно, к одной и той же цели – к Небу, ко Христу

Сегодня передача посвящена ответам на вопросы наших телезрителей. Зачитаю первый вопрос: «Я молюсь плохо, во время молитвенных правил все время тороплюсь, отвлекаюсь и в основном прошу дать мне то или это, чаще – материальных благ. Часто слышу, что можно хоть всю Библию прочесть, а толку не будет, если поступаешь плохо. А я все время поступаю плохо: знаю, что нельзя сплетничать, а сплетничаю, знаю, что нельзя глазки строить, а строю; не могу удержаться; и еще много всего такого. Получается, что и смысла нет в моей молитве, хоть лоб расшиби. Что делать? Не молиться, а свои дела исправлять? Или кое-как продолжать молитву себе же во грех?»

– Здесь многое сошлось, и такой узел надо аккуратненько распутывать. Про «глазки строить» – это надо знать девушку, замужем она или нет, тут могут быть серьезные тонкости. Если человек плохо поступает, надо, так или иначе, исправлять свои поступки, будь он хоть какой молитвенник (или, может, забывает про молитву). Но если эта девушка обнаруживает свои грехи и ошибочные поступки, значит, она обязана перед Лицом Господа, перед лицом окружающих людей принять меры к покаянию: покаяние и есть исправление. Надо регулярно бывать на Исповеди, давать отчет Богу о своих поступках, ошибках, грехах и получать от священника совет. Мы не можем ничего сказать, что там происходит, исходя из этого краткого письма, кроме того существенного факта, что покаяние для нее необходимо, как и для каждого из нас. Просто некоторым людям, может быть, в меньшей мере...

Что касается молитвы… Это важный элемент нашей духовной жизни, который помогает нам, движет нас к покаянию, движет нас к Богу, но при правильной ее постановке. Действительно, если мы молитву барабаним, так сказать, как будто это какая-то внешняя обязанность, а не голос живого сердца, то тогда она и оказывается недейственной. Я бы посоветовал этой девушке во время Исповеди спрашивать у священника совета о своей молитве, своем молитвенном правиле, о его содержании, о том, как ему следовать. Помните слова святителя Феофана Затворника, которые мне уже не раз приходилось цитировать: «Правило должно быть в вашей свободной воле. Не будьте рабом его. Спасайтесь!» – пусть правило будет вашим рабом. А что значит «вашим рабом»? Пусть оно служит вам. Молитвенное правило (установка, которую вы для себя приняли) должно служить вам, вашему делу, вашему духовному восхождению.

У всех людей по-разному это получается, почему и следует это правило соответствующим образом корректировать, устанавливать по совету священнослужителя, для чего и происходит общение между мирянином и священником. Так что этот вопрос служит, скорее, трамплином, входной дверью в целый мир православной жизни. А все люди разные, и жизнь у них разная, это не новобранцы в армии и не гаечки, которые рабочие навинчивают на одинаковые винтики. Ничего подобного. Каждый человек – уникальное существо, мы помним об этом, и жизнь каждого человека направлена, безусловно, к одной и той же цели – к Небу, ко Христу. Но как этим путем идти? Каждому по-своему.

Следующий вопрос телезрительницы: «В книге “Помоги, Господи, изжить гордыню” прочла, что страх тоже гордыня. Там описывается так, что и в тиши боишься звуков животных. Как правильно это понять и научиться отличать одно от другого?»

– Эта книга мне незнакома, и такого рода высказывания, в которых индивидуальные качества, особенности человеческой жизни сводятся к очень простым формулам («Страх – это гордыня»), мне кажется, не очень плодотворны. Почитать, познакомиться с мнениями разных авторов о том, о другом полезно, но распространенная ошибка та, что люди сразу же пытаются эти общие формулировки применять к своим конкретным жизненным обстоятельствам, а потом удивляются, почему получается плохо. Надо бы с этой женщиной, которая пишет, поговорить. Либо просто принять ее Исповедь (возможно, неоднократную), понять, в чем ее затруднение, в чем конкретно она спотыкается, какие у нее страдания или тяжелые воспоминания.

Есть два похожих человеческих качества – трусость и осторожность. Трусость означает порок, грех, а осторожность всегда означает достоинство, преимущество, правильный подход к жизни. Так вот, провести границу между трусостью и осторожностью иногда легко, если речь идет о солдатах, например: если он убегает из-под огня противника, значит, ему, так или иначе, будет каюк, а если он осторожный, внимательный боец, – это хорошо. Но в повседневной жизни далеко не всегда возможно провести такую четкую границу между тем и другим, надо конкретно говорить с человеком. Можно попытаться помочь этой женщине именно разумным священническим советом.

Почему священническим? Он как врачебный: здесь священник похож на врача. Хотя Врач у нас один – Небесный, но священник – тоже лекарь, помощник Врача. У него есть и огромный жизненный опыт, и возможность узнать кое-что у человека на Исповеди, что в обычных условиях человек не разглашает. Так же и врач: у врача в кабинете рассказывают и показывают то, что в обычной жизни никому не рассказывают и не показывают, – и священнику на Исповеди удается многое узнать о жизни человека, понять, что-то посоветовать, и дело исправляется. А пытаться в таких простых, очень скупых обобщенных формулировках выводить для себя жизненные направления, жизненные практические установки – дело почти безнадежное. Не нужно этим заниматься.

Следующий вопрос: «Я злюсь и раздражаюсь: почему одним все и сразу и как по маслу, а другие люди, может, и лучше, а живут – еле концы с концами сводят? Я молюсь утром и вечером краткой молитвой, но на сердце вроде даже как обида затаилась. Знаю, что грех, но ничего не могу с этим поделать».

– Вот видите, эта женщина, по сути, реализует в своем письме суперкраткую Исповедь. Это не Исповедь, на самом деле, а всего-навсего некоторый отблеск ее внутренней жизни, но кое-что можно ответить. Может, в этом все и дело. Может быть, Господь дает ей некоторое испытание, попускает какие-то трудные жизненные пути, чтобы помочь ей преодолеть именно тот грех, о котором она пишет. А именно – грех зависти, совершенно явный: он лежит на поверхности – видно же, что она завидует другим людям.

А заметьте, чем отличается эта материальная зависть? Она неограниченная. Допустим, я был бы молодой и холостой и завидовал бы женатым, потом взял и женился – и все, вопрос решен, ничего уже не надо. А если речь идет о денежной, материальной зависти, поверьте мне, сколько бы вы ни имели, как скупой рыцарь у Пушкина (хоть были бы в подвале полные сундуки всякого золота и серебра), все равно будет мало. Все равно у кого-то будет больше, все равно будете кусать себе локти и говорить: почему у меня столько, а у него столько? Это дело совершенно очевидное, в детских книжках о том написано.

Мы не видим эту женщину, только несколько скупых строк, которые она пишет, но в ней присутствует такое весьма зловредное качество, преодолеть и избавиться от которого существенно лучше, дороже и ценнее, чем иметь все эти самые материальные предметы вместе взятые. И наоборот, сколько бы у вас ни было материальных предметов, если останется эта зараза, она вам испортит жизнь. Вот и весь ответ.

Следующий вопрос: «Для чего в молитвах что-то просить, если Бог все равно сделает для человека так, как будет полезнее его душе и для него в целом?»

– В Евангелии цитируются явные слова Спасителя: «Просите – и дано вам будет, стучите – и вам откроют, ищите – и обрящете». О чем это говорит, что означает? Это всего-навсего напоминание нам, людям, о нашей активной роли, активном устроении в этой жизни. Камни рассыпаются и превращаются в песок, животные пожирают друг друга, деревья растут, гниют, падают, – а у человека особое место в этом мире: у человека есть свободная воля, свобода выбора, свобода действий, чем он и сходен со своим Творцом. Образ и подобие Божии отражаются в нашей свободной воле. Наше стремление чего-то достичь, от чего-то избавиться, что-то получить и есть проявление нашей свободы.

Да, Господь действительно знает все, все ведения Ему присущи, но Ему не присуще предопределение. Вот это очень тонкий, хитрый вопрос – я даже не буду подробно на нем здесь останавливаться (об этом надо помнить; кто желает, может немного поинтересоваться всерьез и поймет, почему это так). Знание есть, всеведение есть – предопределения нет. А раз предопределения нет, то человеку присущ, и это нормально, поиск чего-то доброго, чего-то правильного, хорошего в своей жизни.

Можно сослаться на очень простую аналогию. Аналогии – это не математические доказательства, но некоторые ключики к лучшему уяснению ситуации. Возьмите маленького ребенка, который живет на полном попечении своих родителей. Если этот ребенок ничего у родителей не просит, ничего не требует, то родителей это беспокоит, хотя они и без того знают, что ему нужно, когда его надо накормить, переодеть... Но когда ребенок обращается к родителям с какими-то просьбами, иногда даже с капризами, это для него нормально, этим он осуществляет свою связь с родителями, откликается на их любовь, их заботу.

Помните слова Спасителя: «Аще не обратитеся и будете яко дети, не внидете в Царство Небесное»? И вот наше обращение к Небесному Отцу, наше стремление приблизиться к Нему, установить с Ним личное общение, восстановить его, укрепить – этим выражается не наше требование (как мы звоним, заказываем себе грузовик дров или сантехника), нет: наше межличностное общение – нечто совсем другое между личностью человека и Личностью Бога. Это важно, и это у нас иногда упускают.

Есть разные люди, и верования наши различны. Некоторые любят говорить: «Да, я верю в высшую силу». Сила-то силой, но христианская вера – это вера в Бога Личность, даже в три Личности – мы веруем в Троицу; это особая тема, достаточно сложная. Но когда Бога заменяют «высшей силой», тогда и просить вроде не о чем. Однако тогда человек христианскую веру теряет – если он ограничивается высшей силой. Помните об этом.

Следующий вопрос: «Подскажите, пожалуйста, как справиться с унынием, отчаянием и страхом, если всю жизнь, с самого детства, преследуют болезни одна за другой? И как быть, если надежда не оправдывается, а приносит только разочарование? А без надежды возникает отчаяние…».

– Такие вопросы возникают часто: страдание присуще человеческой жизни, человеческой природе. Многие из нас живут и радуются всем материальным благам, собственному здоровью и всяким другим добрым делам, которые есть. А другим приходится бороться со скорбями, болезнями, инвалидностью, лишениями – с чем угодно. Мы живем в Российской Федерации, испытываем эти индивидуальные скорби, но поднимите глаза на Украину – картина такая, что отрезвляет сразу. Посмотрите еще дальше, на Ближний Восток, на Африку – сразу становится немного не по себе из-за благополучия, в котором мы с вами живем. Ну что ж, да, такова жизнь… Если поднять глаза еще выше, мы увидим Крест Господень, на котором распят Сам Спаситель. И когда мы смотрим на Него, в каком-то смысле отрезвляемся.

Наше благополучие, наше доброе здоровье, у кого оно есть, наши добрые жизненные обстоятельства, материальный достаток – это то, что в каком-то смысле не всегда присуще людям, не всегда им дается, не каждому и не во всех условиях, не во всех временах. Читайте исторические сочинения: 100 лет российской революции – вспоминайте, что было во время революции, в гражданскую войну, в годы террора, массовых казней, расстрелов, уничтожения нашего народа. В годы Отечественной войны, которую мы, слава Богу, помним... Но мы помним не только победные марши наших солдат – мы помним те моря крови и слез, которые проливали наши люди в эти годы. Это так есть, понимаете?

Мы задаем вопросы: как все это пережить? Так есть, такова жизнь человека. И можно тут увидеть какой-то повод для отчаяния и уныния, но опять-таки – все наши предки, соседи и те святые, которых мы помним и которым молимся, испытывали и испытывают все эти скорби, несчастья и беды, и несут этот подвиг, и совершают его, и служат вдохновением, воодушевлением для всех остальных.

Примерно так на это и нужно отвечать. У нас тут был вопрос о зависти, когда одни смотрят на других. Один, скажем, больной, а другой здоровый – и больной начинает здоровому завидовать. Стоит этому больному как-то мягко намекнуть: смотри, как бы твоя зависть не была хуже твоей болезни... Болезнь-то, так или иначе, кончается, то есть наша земная жизнь кончается, а грех зависти, уныния, злобы, что иногда возникает в таких условиях, увы, остается в нашей душе. И в то же время стоит вспомнить многих-многих святых, особенно новомучеников и исповедников Русской Церкви, которые в страшных условиях сохраняли доброту, радость, воодушевление и продолжали нести свет окружающим людям вопреки всем скорбям, бедам и несчастьям.

Следующий вопрос: «Как жить и что есть, когда работу не дают, а банки хотят забрать всю движимость и недвижимость за три копейки, воспользовавшись бедой?»

– Про копейки-то трудно сказать, банки, наверное, хотят забрать то, что им принадлежит, поскольку вы, очевидно, взяли кредиты и заложили ваше имущество под свои обязательства, которыми вы обязаны этим банкам… Не хочется людям, чтобы было как в сюжете басни «Стрекоза и Муравей»: «Ты все пела? Это дело: Так поди же, попляши». Несколько жестоко, но в этой басне есть некоторая реальность. Здесь палка о двух концах. С одной стороны, человек отвечает за свои поступки и свои долговые обязательства. С другой стороны, мы имеем сострадание к людям и стараемся людям помочь, а не ткнуть их носом в их собственные грехи.

Помочь всегда труднее. Даже найти слова помощи и сострадания существенно труднее, чем сказать: «За что боролся, на то и напоролся. Чего ты хочешь-то?» А как найти слова сострадания? Найти какое-то дело сострадания. И вот здесь, в этом кратком письмеце, есть одна такая особенность. «Работы не дают», – пишет он. Понимаете, был бы нищий, который побирается, просит, чтобы ему дали, но не дают, – это одна песня. А почему должны дать работу? Вы должны ее сами найти. Очевидно, пишет мужчина, не старый, не пожилой, в добром здравии (если бы был не в добром здравии, получал бы пособие), так иди найди работу себе – не в Москве, так под Москвой, не под Москвой, так, может быть, в Сибири. Наша страна на сегодня отнюдь не нищая, не лишенная возможностей заработка для мужских рук. Всегда найдутся такие возможности.

Мне приходилось со многими говорить в похожей ситуации, и люди определенного склада (не хочу их критиковать) разговор заканчивают обычно так: «Ну, эта работа не для меня». У нас в Москве огромное количество приезжих из стран Средней Азии, главным образом, которые трудятся кто на стройке, кто на уборке территории, кто на уборке мусора. Почему именно они на этих работах? Да потому, что наши земляки, москвичи, не хотят там работать. Но помоги им Бог… Если он работает каким-нибудь начальником отделения банка, ему не надо убирать улицы, я согласен с этим. Но если он сидит кусает пальцы и говорит, что ему работу не дают, а рядом киргиз или таджик убирает мусор, – мне за этого человека стыдно. Почему бы не встать рядом с киргизом или таджиком и тоже не начать убирать мусор и получать какие-то деньги, выплачивать свои кредитные обязательства? Пожалуй, на этом и надо закончить.

Вопрос телезрительницы из Москвы: «Каково правильное церковное отношение к необходимости головного убора для женщин в храме и вне храма? Я встречала две диаметрально противоположные точки зрения. В одном случае говорят, что, например, незамужняя девушка может быть без платка даже в церкви – по апостолу Павлу, это знак власти мужа над женой: посему жена и должна иметь на голове своей знак власти над нею, для Ангелов. А в другом случае говорят, что все женщины, начиная с младенческого возраста, должны покрывать голову, так как это необходимо для любой молитвы, в том числе и вне храма».

– Что касается головного убора, это такая любимая тема, как при советской власти была любимая тема – где купить туалетную бумагу. А сейчас в наших околоцерковных кругах люди тоже компостируют мозги. Пришла женщина в платке, ей говорят: «Нет, сними». Пришла без платка: «Нет, надень». Пришла в берете, так вообще набросились: не тот фасон. Ну что делать? Это человеческий грех въедливости, просто элементарной злобы, которая ищет себе повод на что-то излиться. Надо человеку сделать кому-то что-то зловредное, он видит – девушка идет: «Не так одета, почему?..». И удовольствие человек получает от этого.

По существу дела – это вопрос обычая. Есть догматы, которые кровью Церкви выработаны, стоят непреложно, есть каноны, более-менее писаные законы, которые трактуются архиереями и реализуются в наших церковных документах. А есть обычаи, которые меняются от места к месту, от времени ко времени, от страны к стране, от обстоятельств к обстоятельствам. Я сказал: догматы, каноны, обычаи. А четвертая категория – это уже суеверия и предрассудки. Так вот, между обычаем и предрассудком граница тоже размыта. И в отношении платков тоже граница размыта.

Да, есть слова апостола Павла, что женщина молится с покрытой головой. Он об этом пишет ясно, недвусмысленно: всякая жена, молящаяся или пророчествующая с открытою головою, постыжает свою голову. Из уважения к этим словам остается достаточно фиксированный обычай, что девушки, женщины в храмах стоят с покрытой головой – без всякой догматики, без всяких канонических указаний они покрывают голову. И маленьким девочкам тоже это приятно. Не потому, что кто-то им это предписал и потребовал, а потому, что их старшие сестры, мамы, бабушки покрывают свои головы. Вне храма такого обычая нет, чтобы женщина ходила с покрытой головой (есть свободная страна, надевайте хоть капюшон, хоть военную фуражку – имеете полное право), это будет вопреки распространенному обычаю. Вы дома желаете помолиться? Это опять ваше личное дело. Обычай имеет свое внешнее проявление и ваше собственное внутреннее желание. Исходя из этого и надо действовать.

Во многих храмах стоит в уголочке маленькая вешалка, и там платочки, а иногда даже и фартучки, которые используются в качестве юбок. Если женщина пришла в брюках, в обычных храмах никто ни на кого косо из-за этого не посмотрит, это в монастырях пытаются более жестко соблюдать обычай приходить в юбке. Но женщине самой, может быть, приятнее быть в такой одежде, которая соответствует обычаю, и она этим фартучком обернется – получается юбка. А не возьмет – тоже никто не будет ее шпынять и укорять, поскольку, как мы с вами прекрасно знаем, женские брюки – это не мужская одежда. Это старинное недоразумение, а хуже сказать – предрассудок утверждать, что брюки строго мужская одежда. Еще во времена Спасителя и позже брюки были одеждой не мужской и не женской, а варварской – ни один нормальный человек из христиан в них вообще не ходил; но это отдельная тема. Я думаю, что этот вопрос мы разобрали.

Записала:
Елена Кузоро

Полную версию программы вы можете просмотреть или прослушать на сайте телеканала «Союз».

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475