Протоиерей Александр Дягилев: Школа и семья

Тема нашей передачи – «Семья и школа». Казалось бы, светская тема, но Вы занимаетесь вопросами семьи и школы уже много лет. Скажите, пожалуйста, насколько это актуальная проблема?

– Проблема на самом деле огромная. Нас когда-то неплохо учили, хотя очень многое зависит от школы, но тема отношений внутри школы всегда оставалась за бортом. У меня трое детей, все трое сейчас учатся, старшая дочка сдала ЕГЭ, сейчас уже учится в институте, а сын и младшая дочь завтра тоже пойдут в школу. Я могу честно сказать, что их отношение к школе весьма и весьма напряженное, регулярно приходится выслушивать «я больше не пойду, я так больше не могу», – и я понимаю, почему; чаще всего это сложности даже не со сверстниками, а именно с учителями.

В то же время меня регулярно приглашают в разные школы с лекциями – у нас есть целый курс, который называется «Школа для родителей и воспитателей», когда, по сути, мы обучаем взаимодействию с детьми как родителей, так и педагогов (и, кстати, многие из них, закончив этот курс, говорят: «Почему этому не учат в педуниверситете имени Герцена?». Здесь мне трудно что-либо сказать). В общем-то, принцип, который у нас есть: плохих людей нет, их в природе не существует – Бог плохих людей не создавал, но почему-то хорошим людям не удается уживаться друг с другом. Какие-то стереотипы, уже накатанные колеи, в том числе в традиции взаимоотношений, приводят к тому, что между школьниками и учителями часто идет – иногда вялотекущий, иногда ярко выраженный – конфликт.

Моя супруга вспоминает, что как-то пришла в школу во время уроков, ей нужно было срочно позвать одного из наших детей. И вот она заходит в школьный коридор (понятно, что двери в классы закрыты, но из-за дверей что-то такое доносится) и, проходя мимо одного из кабинетов, слышит: «Рты закрыли!» – так, что в коридоре было слышно. Что там происходило, трудно сказать (причем это был кабинет изобразительного искусства); видимо, у педагога были сложности с детьми в тот момент, и вот так это решалось через некий прессинг.

И действительно, стоит задумываться не только о том, чтобы детям дать хорошие знания по физике, химии, математике, но, может быть, даже очень важный такой навык – умение выстраивать взаимоотношения и друг с другом, и со сверстниками, со старшими, с младшими. А этого современная школа часто не дает или даже дает скорее антипример: между преподавателями и школьниками часто нет диалога, есть просто давление, и это считается воспитательным процессом. В общем, так или иначе, тем очень много. Но я думаю, что нам будет сейчас о чем поговорить, и наверняка у наших телезрителей будут вопросы.

Если все-таки говорить о семье и школе, я прежде всего думаю, что во взаимоотношениях родителей и учителей разменной монетой становятся сами дети. И, в зависимости успешности семьи, так или иначе выстраиваются отношения между учителями и родителями. Как нам, людям православным, верующим, выстраивать отношения с теми, кто в школе? Учителя могут быть и атеистами. Может быть, терпеть или, наоборот, стараться защищать своих детей?

– Непростая тема. Очень часто, когда говорят о Православии, то подразумевается даже не оно само – как вероучение, как религиозные убеждения человека, сколько следование канве неких традиций (понятно, что русских народных традиций – может быть, не обязательно народных, а дореволюционных, городских). Но мы живем в другом мире, в другом обществе, и вот здесь получается, что мы не можем быть теми православными, какими люди были, скажем, в начале XX века или в XIX веке. Методы воспитания, обучения и взаимодействия сейчас иные.

Семья тогда была патриархальной, в советские годы она стала детоцентричной; сейчас это новый тип семьи – супружеская семья, когда ребенок – это как некая опция, которая может быть, а может не быть, и часто такие дети чувствуют себя брошенными; даже если вспомнить, например, нашу с вами молодость, мы помним так называемые «гоп-компании», и при всех их явных минусах это все-таки было место взаимодействия, общения, а сейчас дети часто просто уходят в гаджеты, всевозможные мобильные игры, приложения и так далее – мне рассказывали, что типичная картина в современной школе часто такова: в перемену раньше, я помню, мы выбегали из класса, а сейчас некоторые даже не выходят, тут же достают мобильники, начинают что-то там делать, даже со своими же одноклассниками порой предпочитают общаться через всевозможные социальные сети (хотя находятся рядом): лайки там ставят друг другу и так далее. Мы живем в обществе, где люди все больше и больше дезинтегрируются.

Возможно, ключевой задачей Церкви скоро будет стимуляция людей на непосредственное общение друг с другом. Как быть православному человеку в этой ситуации? Как раз быть примером того, что я не отрываюсь от реальной жизни и не ухожу в виртуальные пространства. Это первый момент. Далее: взаимодействие с учителями. Действительно, чаще всего при открытом конфликте педагогов и детей традиционно родители встают на сторону педагогов. Иногда, бывает, на сторону своего ребенка, но и то, и другое оказывается весьма неконструктивным, отношения только ухудшаются – причем как между педагогом и ребенком, так и внутри семьи.

Очень важно, чтобы у родителей были взаимоотношения с педагогом напрямую. На это стоит обратить внимание. Очень часто в наши дни люди предпочитают так: я в школу отдал, и вот чем они там занимаются – это их проблемы, максимум на родительском собрании я услышу точку зрения педагога, а точку зрения ребенка я слышу каждый день. Но, как правило, всерьез она воспринимается меньше, ведь он маленький: «Что он понимает?» – такое отношение. В итоге сложности в семье, в итоге дети бунтуют и против школы, и против родителей.

Ведь нужно понимать: педагоги тоже люди. Каждый из них пытается выстроить процесс наилучшим образом, как он считает нужным, как он понимает. Его часто тоже ведь не учили, как это делать: этому не учат в школах, этому не учат часто, к сожалению, даже в педагогических вузах – взять какие-то даже психологические моменты (чувства ребенка: как их учесть, как их назвать?), взаимоотношения внутри коллектива людей.

Для большинства психологов не секрет, что школьная аудитория очень часто естественным образом разделяется на 3 категории. Первых называем условно отличники – дети, которые вроде как нацелены на учебу (очень часто, кстати, если разрешить им выбирать парты самостоятельно, они предпочитают либо передние ряды, либо ближе к окну).

Вторую категорию детей назовем «культурно-развлекательная», то есть их интерес где-то, не в этом классе – им нужно отсидеть урок, что-то минимальное запомнить, чтобы получить нормальную оценку, чтобы родители не приставали и в аттестате все было в порядке. Но они не радеют об учебе, они инстинктивно стремятся сесть как можно ближе к выходу из класса. Урок кончился – они срываются с места и идут «куда-то туда» (в последнее время – в виртуальную реальность). А третья категория – назовем ее «безобразники», «камчатка» (именно туда они и садятся).

И вот выстраивать отношения с каждой из этих категорий нужно по-своему: у каждой из них свои цели, свои мотивы, свои особенности. Например, часто проблемы отличников в том, что они между собой мало взаимодействуют, в то время как «камчатка», наоборот, самая сплоченная, самая активная, часто задает тон в классе – и очень часто урок превращается в перепалку учителя с «камчаткой». В общем, как «разруливать» эти моменты современные педагоги не знают (к сожалению, часто я сталкивался) либо начинают понимать уже ближе к пенсии.

Есть еще один очень серьезный аспект, с которым я столкнулся: мы в православной семье, конечно же, молимся перед едой и после принятия пищи – и когда дочь пошла в школу, то возник вопрос: «Как же она будет молиться перед едой и после еды в школе, где рядом нет практически ни одного верующего человека?» (но мы решили этот вопрос). А как здесь поступать?

– С моей точки зрения, если школа светская, то явно себя выставлять, что ты православный или православная, – это тоже провоцирует конфликтные ситуации. Можно перекреститься, про себя прочитать молитву, аккуратненько перекрестить еду, необязательно для этого даже вставать, либо перекреститься можно непосредственно перед тем, как зайти в школьную столовую, помолиться про себя, а затем перекрестить еду.

На самом деле этот вопрос, который вы сейчас подняли, относится и к теме так называемых православных школ – такие существуют, и там в классах висят иконы, в трапезной висят иконы, и принято молиться перед началом урока, после окончания урока, перед едой, после еды. Там с этой точки зрения легче. Но я, например, когда у нас встал вопрос о школе, предпочел, даже настоял, чтобы наши дети учились все-таки в светской школе. При всех ее минусах я понимаю, что после окончания школы наши дети пойдут в мир – такой, какой он есть, – и школа, отчасти, модель этого мира. И если дети будут расти в рафинированной православной атмосфере (тем более что, к сожалению, многие православные школы часто отличаются обрядово-ритуальной стороной, но с явными провалами с точки зрения знаний той же физики, химии, математики и так далее – я не говорю, что все, но есть такая тенденция) – или там чрезмерный, может быть, уклон в сторону послушания, чего-то такого… А нам важно, чтобы наши дети умели сохранять веру в неверующем мире и умели трезвомысленно оценивать ситуацию: где могут встать, перекреститься, прочитать «Отче наш», а где, может быть, этого не стоит делать.

Вопрос телезрительницы из Екатеринбурга: «Не секрет, что в нашем образовании в школах подавляющее большинство педагогического состава – женщины, причем ближе к пенсионному возрасту и пенсионного возраста. Какое влияние это может оказать на воспитание и образование детей? Приток мужчин в образование возможен когда-нибудь или нет?».

– Очень сложная тема, ибо ставится гендерный вопрос. Понимаете, наша страна и весь мир пережили несколько катаклизмов.

Я уже говорил, что когда-то семья была патриархальной, потом она стала детоцентричной, сейчас она стала супружеской. Это связано не только с военными конфликтами, когда массово гибли мужчины, но и с определенными экономическими причинами: массовое переселение людей в город, разрушение традиционных семейных отношений, потому что традиция рушится, если меняется уклад жизни семьи. Соответственно – разрыв традиции, причем он несколько раз происходил.

Мы живем в то время, когда дети, в принципе, живут не так, как жили их родители, то есть уже идет разрыв. Во многом это произошло в советские годы, когда возникла детоцентричная семья, где «все ради ребенка, все во имя ребенка»; цель – дать ребенку максимум счастья. Этим прежде всего занималась мать, а задача отца, если он нормальный, адекватный, непьющий, была зарабатывать деньги на семью (плюс чинить розетки, краны, что-то такое). И в этой ситуации, получается, у мужчин возникла идея: моя задача зарабатывать деньги для семьи (эта идея и сейчас есть), а всем, что касается внутренней жизни семьи, пусть занимается жена, – идея того, что воспитание детей не мужское дело. Помимо этого, у учителей низкие зарплаты, и, мол, поэтому мужчины не идут: непрестижная профессия. Но на самом деле за этим стоит нечто более глубокое – сама идея, которая в головах у многих мужчин, что воспитание – это женское дело.

И дальше это начинает клонироваться в следующее поколение, ведь мы с детства в детских садиках сталкиваемся с нянечками, воспитательницами, в школах сталкиваемся с учительницами и редко-редко когда с учителями. Если еще до войны, даже еще в 1920–1930-е годы, учителей было больше, чем учительниц, то в послевоенные годы ситуация стала меняться, причем стремительно. И теперь это уже клонируется как идея: если придете в педагогические учебные заведения, вы увидите, что среди студентов в основном девочки, девушки, а мужчины – на таких специальностях, как труд или физкультура.

Я надеюсь, что ситуация будет меняться. Хотелось бы, – хотя для этого должны возникнуть и экономические предпосылки, и буквально нужно как-то это дело продвигать. И, с моей точки зрения, исключительно женское воспитание травмирует и мальчиков, и девочек. Для мальчиков – мама доминирует, а папа где-то там деньги зарабатывает, дальше детский садик, воспитательница, нянечка, учительница в школе. Мальчики приучаются к этому: я должен слушаться женщину, я должен ждать команды женщины. И отсюда тот сам мужской инфантилизм, который потом мы встречаем в семьях. Соответственно, девочки, наоборот, приучаются к такой модели: я должна быть сильной, должна стать вот такой командующей, рявкающей «рты закрыли!».

И возникает то, что мы сейчас имеем, к сожалению, и это сказывается, получается, не только на учебе, но и на семьях. (Окончание в следующем номере)

Записала:
Елена Кузоро

Полную версию программы вы можете просмотреть или прослушать на сайте телеканала «Союз».

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475