Протоиерей Александр Рябков: Апостолы вчера и сегодня

Окончание. Начало в №22 (919)

– Как же нам сегодня вести себя в апостольстве? У апостола Павла мы видим слова: «Я был для всех всем». И мы соглашаемся с ним, что надо говорить с людьми на их языке. Но апостол говорит не о том, что надо подстраиваться под людей, под их мир. Он не говорит: «Да, понимаю, что у вас тут пост, молитва, воздержание, борьба со страстями, сегодня вам это не подходит, давайте тогда мы об этом не будем сегодня говорить»… Нет! Апостол говорит об этом. Поэтому мы видим, что говорение на понятном языке не значит «игра на понижение» – это не перечеркивание своего мировоззрения и принятие мировоззрения того, кого ты хочешь обратить в веру. Мы, кажется, заблуждаемся, считая, что если мы в чем-то согласимся (иногда даже в очень важных вещах) с тем, кого обращаем, то мы его обратим. А куда обратим? В христианство ли? Поэтому говорение на понятном языке не является и никогда не должно быть «игрой на понижение» – оно никогда не было игрой на упрощение и упрощенчество проповеди.

Мы не верим в предопределение, но при этом понимаем, что вера – это дар Божий. Даже апостолы, память которых мы сегодня празднуем, – два абсолютно разных человека. Один был готов к проповеди и получил ее, другой не то что не был готов – он ее не принимал, но тоже получил. Удивительные вещи. Один западный церковный писатель (может быть, Средневековье даже ближе к нам в какой-то мере) Майстер Экхарт пишет, что благодать – это жар, как жар в печи – он одинаков, но материал, из которого печется хлеб, разный: ржаная мука, пшеничная, ячменная – хлеб получается разный, но жар-то одинаков. Мы видим, что и апостолы, и люди, которых мы сегодня обращаем, получают разную почесть разного звания, у них разное служение – благодать одна, но материал, который обрабатывается благодатью, разный. Самое важное как раз в том, чтобы мы полюбили Христа душой, чтобы для нас это было важно.

Сегодня же часто случается, что, говоря об апостольстве, христиане (и православные христиане), как тогда, во времена, когда жил Сергей Фудель (для меня это странно, ведь те времена были временами испытаний), могут говорить: да, христианство – хорошо, но зачем себя зарывать в землю? Пост, молитва – это святые. И опять интересная вещь: именно святые обращают нас. Мы читаем жития святых и иногда относимся к ним слишком как бы легендарно – «это легенда». Часто мы, богословы, закончившие богословские учебные заведения, говорим: это агиографический язык. «Святой жил в дупле – наверное, мы должны это вот так расшифровать»...

В Свято-Тихоновском университете вышла интереснейшая книга – «Записки пустынножителя». По сути дела, она о святых нашего времени, отшельниках ХХ века. Когда все наше общество строило коммунизм ударными темпами, они в горах Кавказа в 50–80-е годы вели монашескую жизнь. В том числе были подвижники, которые жили в дупле дерева! Хорошо, в дупле и в дупле, а что тут для нас-то важного? Православный человек или кто-то скажет сегодня: ну может быть, с головой что-то у человека… Другой, более благочестивый, скажет: он так себе зарабатывал вечную жизнь. Но тема смерти при всей важности ее в монашеской аскезе – не самая важная! Важна не тема смерти, а тема жизни. Потому-то он жил, и эта жизнь в аскезе – встреча со Христом.

Человек многое отсекает, от многого телесного, плотского, вещественного избавляется не потому, что считает, что за это ему что-то воздастся потом, а потому, что высвобождает место для входящего в него полностью Христа. Вот это про апостольство. Сегодня христианин – тоже апостол, но в чем его апостольство? Вспоминаем опять нашего главного монаха и отшельника, который много дней и ночей молился на камне, – святого Серафима Саровского. «Спасись сам, и вокруг тебя спасутся тысячи» – максимально освободи в душе, в сердце место для властно входящего в тебя Христа, и тогда Христос будет действовать тобой. Но если ты еще пока балансируешь: «хочу быть и с миром, и с Тобой, не отказываюсь, но…» – сидеть на двух стульях невозможно. Это к тому, что материал разный: мы можем быть разным хлебом – пшеничным, ячменным, ржаным. Конечно, надо здраво ощущать, какой подвиг ты можешь взять, но подвиг должен быть.

Сергей Иосифович Фудель в своей книге «Путь отцов» говорит, что христианская жизнь без подвига невозможна. Что же такое подвиг – подвиг апостолов, наш современный подвиг? Освящение. Человек должен себя освятить. Мы даже не говорим великое слово «обожение» – освящение. Освятить свое сознание. Освящением сознания освящаются помыслы, мысли. Освящение сердца – это освящение чувств, желаний. Через освящение сознания и своих духовных очей, сердца, чувств мы стремимся, чтобы наша человеческая воля сопряглась, соединилась с волей Божией. Тогда будет апостольство. Ведь что я могу сказать сегодня людям, куда могу их повести? В теорию? А вера – это не теория. Вера – это практика жизни.

Важнейший компонент веры – во-первых, любовь. Бескорыстная сыновняя любовь к Отцу Небесному. Что любовь в мирском плане? Я кого-то возлюбил, было чувство влюбленности – мы его знаем, есть чувство любви, чувство между мужем и женой, чувство к детям. Если мы не имеем рядом какого-то человека, если этого человека судьба от нас отнимет, нам будет тяжело и больно. Такие ли чувства мы испытываем к Богу? Мы же часто легко от Него отказываемся и даже иногда в какой-то мере говорим своим поступком: выйди ненадолго от меня, выйди, Христос, я Тебя люблю, но Ты побудь в сторонке...

Любовь к вещам или к какому-то греховному состоянию тоже нам знакома. Мы понимаем, что, если человек возлюбил что-либо, тем более какое-то страстное состояние, он многое превозможет, но испытает это страстное состояние, если связал свое блаженство с ним. Есть ли такое же чувство у нас к благодати и ощущение, что моя жизнь без благодати не полна, что ради нее, ради того, чтобы благодать пришла в меня и во мне сохранилась, я готов от многого отказаться? Нет.

Вот мы говорим об апостольстве. Сегодня от нас даже не требуется, чтобы мы отказались от чего-то. У меня были такие случаи. Человек, вроде как православный, говорит: «Что Вы говорите, борьба со страстями, борьба с похотью? Похоть и страсти – неотъемлемая часть супружеской жизни». Как может человек, называющий себя христианином, такое сказать?! Даже о браке, а уж тем более если брак христианский.

Вера, любовь… Любовь к Богу, понимание неполноты своей жизни без Бога и без Его благодати. Вера еще – как благодарность: непрестанно молитесь, за все благодарите, всегда радуйтесь? Наоборот: всегда радуйтесь, непрестанно молитесь, за все благодарите. Я сказал и так, и так, но все дело в том, что мы «выдираем» слова. Сказано: «Всегда радуйтесь» – будем искусственно радоваться? Не получится искусственно радоваться – если нет непрестанной молитвы, непрестанного благодарения, не получится всегда радоваться! Придется постоянно искать радости, постоянно искать какие-то вещи, которые меня сиюминутно, моментно обрадуют. Это постоянные качели туда-сюда: обрадовался – потом разочарование, оскомина, горькое послевкусие – и снова ищем чем себя телесно, вещественно обрадовать.

То есть апостольство – только из жизни, когда Христос вошел в человека или, по крайней мере, когда человек понял, что без Христа его жизнь неполноценна. Апостол Павел говорит: «Горе мне, если я не благовествую!» Но что я буду благовествовать, если сегодня Христос в меня не вошел, если сегодня я открыл Ему дверь и сказал: уходи отсюда, пока не надо, я в воскресенье пойду в церковь, тогда Тебя и позову. Что я могу тогда сказать человеку? Кого я могу привести в Церковь, если Христа, бывает, на время вывожу из себя и говорю Ему: мы с Тобой потом встретимся? А если бы супруги так друг другу говорили? Хотя к этому тоже сейчас все идет. «Давай расстанемся на время». Бывает и такое.

Благодарение. Откуда оно рождается? Человек смотрит: Творец, творение. Помните, у Соловьева: «Милый друг, иль ты не видишь, // Что все видимое нами – // Только отблеск, только тени// От незримого очами?» Творение заставляет нас благодарить. А уж Воплощение, боговоплощение («Бог стал Человеком, чтобы человек обожился»), смерть Бога на Кресте, сошествие во ад, о чем как раз в первую очередь написал апостол Петр, Воскресение – все это заставляет благодарить. На второй план уходят житейские вещи: Бог уже все сделал для меня. Большего я не то что требовать, упаси Господь, – ждать больше ничего от Него не могу, Он все сделал.

Кроме благодарения, разу-меется, есть такая, нами часто непонимаемая вещь, как страх Божий. Мы сразу можем говорить о страхе наказания, хотя в какой-то момент, в начале пути, он должен быть; мы остаемся на этом уровне постоянно, но он нас никогда не спасал от греха. Благоговейный трепет – вот первая важная ступень страха Божиего. А другая важная ступень – конечно же, страх потерять благодать, что нам дается. Но опыт богооставленности, о котором очень много писал Силуан Афонский, – это тоже опыт смирения: опыт торжества часто вводит нас в заблуждение – мы торжествуем – «мы христиане!», а потом видим, что плодов-то нет. Богом как раз посылается опыт богооставленности, чтобы мы вернулись к апостольству в полной мере.

Господь сказал апостолу Павлу, а тот Его слова зафиксировал: «Сила Моя в немощи твоей совершается». Осознание своей немощи, бедности позволяет Богу войти в нас, освобождает место в душе. Тогда Он начинает там действовать. Поэтому, конечно же, стоит задача освящения себя, сердца, сознания, воли, стяжания веры как любви к Богу, к благодати как благодарности, как страха Божиего, то есть нужна постоянная защита своей души, своей личности от духовных потерь. Здесь, опять же, непрестанная молитва – то, что мы не понимаем. Ведь мы видим, что апостолы дали нам, в первую очередь, опыт молитвы – об этом говорит апостол Павел: «Непрестанно молитесь».

Здесь нас иногда подстерегает небольшая ошибка. Люди правильно понимают, что под непрестанной молитвой понимается молитва Иисусова. Но молитва Иисусова нами должна пониматься в контексте монашеской жизни – нерассеянной, в отшельничестве или монастыре. Здесь есть некая система, которую мы в полной мере воплотить не можем, поэтому у нас в какой-то мере своя, ситуативная, молитва Иисусова. По крайней мере, мне кажется, мы всегда должны практиковать ее.

Как это звучит ситуативно? «Господи, помоги, Господи, поддержи, видишь во мне смятение... Господи, укрепи, видишь отсутствие телесных или духовных сил». Видно это даже в апостольстве. Чувствуешь отсутствие правильных мыслей, слов – «Господи, вразуми, Господи, наставь, поддержи, укрепи, направь, дай сил!» Это хорошо проявилось в молитве святого Иоанна Кронштадтского: «Господи! Имя Твое – Любовь – не отвергни меня, заблуждающегося. Имя Тебе – Сила – укрепи меня, изнемогающего и падающего. Имя Тебе – Свет – просвети мою душу, омраченную житейскими страстями. Имя Тебе – Мир – умири мятущуюся душу мою. Имя Тебе – Милость – не переставай миловать меня. Аминь». Вот этот опыт жизни во Христе и есть то, чем мы можем поделиться. Снова повторим слова апостола Павла: «Горе мне, если я не благовествую!» Но о чем я могу благовествовать? Заученные фразы? Цитаты? Теорию? Только жизнь. Даже так немощно, как, может быть, она есть в тебе, но она должна быть. Не торжествуй.

Еще такой момент. Перенесем на апостола те слова, которые были сказаны о святом Иоанне Предтече: «друг Жениха». Апостол и христианин, если мы говорим об апостолате и апостольстве даже мирян, – это друзья Жениха: мы – друзья Христа. Не собой мы заслоняем Христа для человека, пришедшего в храм, а, наоборот, мимо себя или даже сквозь себя, в какой-то мере готовы даже быть мостиком, лечь под ноги, чтобы он прошел ко Христу. А не так: «Христос там, а я здесь, тебе дальше идти не надо, почитай меня». Разве таких проблем не случается в Церкви? Случаются. Это серьезная проблема, когда, вместо того, чтобы быть другом Жениха, человек сам себя обожествляет.

Об этом говорит Евангелие: они – слепые вожди слепых; а если слепой ведет слепого, то оба упадут в яму. Мы все – пасомые у Христа. И когда человека переполняет этот опыт Пришествия Христа, благодати в его душу, сердце, конечно же, он желает им поделиться, видя страдающее творение – это в первую очередь человек: он видит своих братьев, своих близких, которые страдают, тогда у него прорывается это апостольство – он хочет поделиться с ними, показать им, что не в вещах, не в радости этого мира радость, а во Христе, в присутствии благодати.

Опять же, вспомним слова апостола Павла: «К свободе призваны вы, братья». Мы говорим о свободе – то, о чем мы читаем в житиях или патериках, в книгах о сегодняшних подвижниках – на самом деле, высвобождение от всего тленного места в душе для Христа это и есть обретение свободы. Люди не зарабатывали себе место в Царствии Небесном после смерти, а именно обретали глубокую нравственную, духовную свободу. Эта свобода так радовала их, что они не стремились больше ни к чему.

Что такое свобода для большинства людей? Свобода делать все, что хочу, – вседозволенность. Это понимание свободы все равно сегодня есть: с эпохи Возрождения человек в какой-то мере стал центром мироздания, Вселенной – мир стал не христоцентричен, а антропоцентричен, было провозглашено «человек – мера всех вещей» и «что естественно, то не безо-бразно». Вроде бы мы сегодня тоже повторяем эту фразу. «Что естественно, то не безобразно, что вы привязались со своей борьбой со страстями?» – мне такое часто говорят.

Мы понимаем: если раньше естественное было «не безо-бразно», то теперь уже противоестественное тоже «не безобразно». Мир вещает уже об этом, проповедует это. Конечно, мы понимаем, что на поводу у этого идти нельзя ни в коем случае. Если проповедь о христианской свободе до сих пор еще не понимается, то многими она понимается – всеми, кто уже вкусил свободу, – как вседозволенность.

Люди в наш век зависимостей поняли, насколько огромную несвободу порождает вседозволенность. Потому проповедь христианская – проповедь не теории, не догматики, а христианской свободы от страстей. Сегодня многие могут ее понять. И не надо расстраиваться, что кто-то ее не понимает, кто-то на нас злится – придет время, и для этого человека вся мнимая «свобода» вседозволенности будет дезавуирована, и он это поймет.

Разумеется, проповедь христианской свободы должна быть серьезной, важной, здесь нельзя играть на понижение. Нельзя идти на попятную, говорить: да-да, пост монахи выдумали. Это я опять повторяю слова Сергея Иосифовича Фуделя: мысль, что всю аскезу придумали монахи, – ложная мысль; все это пришло к нам от апостолов, и первоапостольское христианство может сегодня пониматься нами не только лишь в археологических реконструкциях. Фудель употребляет очень болезненное слово, говоря, что первохристианство сегодня, к которому мы интуитивно и необходимо стремимся, проявляется не в надуманных археологических реконструкциях в стиле живоцерковников, а только лишь в пути отцов, в учении отцов добротолюбия. Каким словом припечатал! «Живоцерковники». Отсылает нас к трагическим временам 1920-х годов. При этом он далеко не обскурант, не старообрядец. Конечно, мы видим здесь, что апостольская проповедь жива, она есть, она жизненна, но она проявляется именно в жизни, тогда она жизненна.

Спасибо Вам за беседу! Сегодня был нарисован очень емкий образ апостола, который не меняется с течением времени. Что бы Вы хотели пожелать нашим телезрителям?

– Дорогие, хочу пожелать и себе, и всем вам, чтобы мы по-настоящему вкусили радость о Христе Иисусе, по-настоящему ощутили радость вхождения в нас благодати, которая согревает, светит, питает душу человека. Тогда нам будет чем поделиться с нашими близкими людьми. Тогда не слова, а даже глаза наши будут говорить. Это тоже было у апостолов и святых – говорили не их слова, не их язык, а их глаза. В первую очередь, это, конечно, важно для каждого из нас – вхождение в нас благодати, любви Божией, веры и верности, доверия и уверенности. Это не только скрашивает нашу жизнь, а полностью ее обновляет и преображает. Всем вам этого и желаю!

Записала:
Маргарита Попова

Полную версию программы вы можете просмотреть или прослушать на сайте телеканала «Союз».

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475