Протодиакон Константин Маркович: Как понять православное богослужение?

Мне очень радостно, что мы можем продолжить наши беседы о богослужении Православной Церкви. Сегодня мы поговорим, как понимать православное богослужение.

Многие из нас слышали чтение о послах князя Владимира, которые были невероятно воодушевлены византийским богослужением. Они сказали, что не знали, где были – на Небе или на земле. И сегодня человек, попадающий в храм (часто впервые), да еще если это собор, да двунадесятый праздник (Рождество, Пасхальное богослужение), испытывает подобное ощущение – удивительное состояние от пения, от богослужебного церемониала. Но возникает вопрос: а как это все понимать, как получилось, что сегодня у нас такое красивое и пышное богослужение? Начнем разговор с понимания, чтό для православного христианина православное богослужение, какое место оно должно занимать в его жизни.

– Вы совершенно правы – византийское богослужение, византийский обряд до сих пор сохраняет свою красоту, пышность благодаря обилию, во-первых, символических священнодействий и внешних церемоний, имеющих символическое значение, а кроме того, благодаря богато развитой гимнографии, церковной музыке.

В Символе веры мы читаем: «Верую во едину Святую Соборную и Апостольскую Церковь». Славянское слово «соборная» – не совсем точный перевод греческого слова «кафолическая», то есть «вселенская». Слово «вселенская» говорит, что Церковь едина для всех народов, всех наций и культур, и от этого множества различий (культурных, этнических, в какой-то степени – психологических особенностей) разных народов, которые принимали христианство, привносились какие-то свои традиции, особенности в христианское Предание. Тем не менее, Церковь сохраняет свое единство, будучи единой для всех. Иными словами, слово «кафоличность» можно определить как «единство в многообразии» или «единство через многообразие».

Слово «кафоличность» в каком-то смысле противоположно по смыслу слову «униформизм» («единообразие, стремление привести все к единому шаблону»). В Церкви никогда такого не было. В том числе это касается и богослужения: исторически, еще до печальных времен, когда христианство разделилось, в Церкви присутствовали различные традиции богослужения – и латинская, и коптская, и армянская, и западносирийская (ассирийцы, или восточные сирийцы, или халдеи, имели свои богослужебные традиции).

Но по мере развития церковной истории происходили трагические события разделения, и так исторически сложилось, что в недрах Православной Церкви осталась только византийская традиция богослужения, возникшая в среде грекоязычного народа. Хотя по национальности это могли быть разные люди, но когда-то греческий язык был общим для очень большой части населения Римской империи. Но кроме языка эллинизм – это и культура, философия, искусство, эстетика; все эти социокультурные аспекты в немалой степени способствовали формированию именно такой богослужебной традиции, с пышным внешним церемониалом, с обилием символических действий, которые, в свою очередь, обязательно требуют толкования. Так получилось исторически. Но если с точки зрения догматики, с точки зрения веры мы остаемся кафолической Церковью, то с точки зрения богослужения на сегодня Православие – это одна литургическая традиция, хотя по мере своего исторического развития она тоже приобретает определенные особенности у русских, сербов, болгар...

Сейчас очень сильна миссия среди коренного населения Африки. Александрийский Патриархат когда-то (может быть, 30–40 лет назад) представлял из себя небольшие греческие общины, а сейчас там все больше и больше верующих, а раз больше верующих, то больше общин. Уже есть ряд специальных епархий, митрополий, объединяющих в себе именно коренное население Африки – темнокожих людей. И очень интересно, когда они привносят свои африканские традиции: там и танцы, и бубны, и барабаны. И все это тоже постепенно привносится в литургическую культуру. Конечно, для нас, европейцев, если мы увидим где-то на YouTube записи богослужебных собраний этих общин, это будет очень необычно, но для них это естественно: это их культура, их жизнь – понятно, что они привносят все это и в свое богослужение.

И византийская традиция, хоть она и осталась исторически единственной, тоже становится достаточно многообразной.

В любом случае, вершиной остается Евхаристия.

– Вообще, Евхаристия – вершина не только богослужебной жизни и не только духовной жизни каждого человека. Таинство Евхаристии – основа всей жизни Церкви. Более того, Евхаристическое собрание, Евхаристия – это и есть Церковь. Перед Своими страданиями Христос взял в Свои руки хлеб, чашу с вином, благословил и сказал: «Приимите, ядите, сие есть Тело Мое (по-гречески σώμα – «сома»), за вас ломимое... Пейте от нея вси, ибо сие есть Кровь Моя Нового Завета, за многих изливаемая во оставление грехов». Через некоторое время в своих посланиях апостол Павел это же выражение (Тело Христово) применяет к описанию Церкви и говорит людям, которые читали его послания, то есть членам христианских общин: «Радуюсь в страданиях моих о вас... за Тело Его, еже есть Церковь» (Кол. 1, 24) и «тело же не из одного члена, но из многих... И вы – тело Христово, а порознь – члены» (1 Кор 12, 12–14, 27).

И это не просто метафора. Она имеет глубокий смысл, укорененный непосредственно в жизни этих людей – Церковь становится Телом Христовым именно через Евхаристию: мы, причащаясь Тела и Крови Христовых, соединяемся телесно со Христом и соединяемся друг с другом. Евхаристия есть таинство единства Церкви.

Наконец, Евхаристия есть средство обожения, а обожение – цель жизни каждого христианина. С одной стороны, этой цели человек достигает через свой личный подвиг христианской жизни – через аскезу, дела любви, молитву, служение ближним и так далее, но этого недостаточно, чтобы достичь цели обожения: нужно жить Евхаристией (как говорит великий подвижник и богослов святой Максим Исповедник, «происходит, как свершение всего, преподаяние таинства; кто причащается ему достойным образом, тех оно преобразует сообразно самому себе и делает, по благодати и сопричастию, подобными первопричинному Благу и обладателями всего, что принадлежит Ему, насколько это возможно и доступно для людей» – имеется в виду Бог). Те, кто причащается, достигают обожения.

И не случайно примером, прекрасно иллюстрирующим эту мысль преподобного Максима Исповедника, стала Мария Египетская. Из жития, которое написал святитель Софроний, патриарх Иерусалимский, мы знаем, что ее жизнь до обращения привела к тому, что эта женщина не могла жить в человеческом обществе, иначе она не могла справиться со своими греховными устремлениями. И чтобы действительно переменить жизнь, ей нужно было удалиться из общества людей – она всю свою жизнь живет в пустыне, одна. И она достигла действительно великого совершенства, обожения: тот же пример, как она переходит Иордан по воде, говорит, что она достигает подобия Христу; но она не может умереть, не умирает до тех пор, пока не причащается.

В первый раз она причастилась Святых Тела и Крови Христовых в момент ее обращения, а второй – непосредственно перед смертью. Понятно, что преподобный Зосима приходит в пустыню не ради того, чтобы лицезреть Марию или сделать ее подвиг известным людям – сколько в той же Иудейской пустыне было безымянных подвижников (конечно, далеко не все они канонизированы, не все имена мы знаем. Зосима приходит в пустыню прежде всего причастить Марию Святых Христовых Таин. И только приобщившись Телу Христову, она уходит в Царствие Небесное. Этот пример явным образом говорит, что какого бы совершенства мы ни достигли своей личной жизнью, без Причастия мы не можем достичь обожения, а, следовательно, спасения: невозможно спасение без Христа. Не случайно Христос говорит: кто не будет есть Тело Мое и не будет пить Кровь Мою, тот не будет иметь жизни вечной.

Это важный аргумент для тех, кто говорит: «Я верю в Бога, но не верю в Церковь. Зачем тогда Церковь»?

– Один из выдающихся православных богословов современности митрополит Пергамский Иоанн (Зизиулас) говорит: чем отличается христианство от остальных религий? Ведь и в других религиях можно найти праведность, святость, милосердие, примеры любви. В других религиях нет Евхаристии – она отличает христианство от всех других религий. В определенном смысле мы можем сказать, что Евхаристия как образ жизни – это то, что делает христианство единственной спасительной религией среди всех остальных религий.

Святые отцы часто и много говорили, что Евхаристия и Церковь – не просто подобные или схожие понятия, это абсолютно тождественные понятия. Тот же Максим Исповедник часто употребляет такой термин, и автор сочинений о церковной иерархии, которые были подписаны именем преподобного Дионисия Ареопагита, и многие другие святые отцы называют Евхаристию таинством Собрания, таинством Церкви. Вот это единство, которое заповедовал нам Господь, о котором Он просил Своего Небесного Отца, чтобы Господь сохранил Его учеников накануне Своих смертных страданий: «Отче, да будут едино, как Мы». Это достигается только в таинстве Евхаристии, других средств Сам Господь (такова была Его воля) для этого не дает.

Поэтому если человек живет вне Церкви, он пренебрегает волей Божией и живет все равно вне Бога. Есть замечательные слова, они уже стали крылатыми: «Кому Церковь не мать – тому Бог не отец» – так сказал Киприан Карфагенский. Но у этой фразы есть продолжение: кто не собирается в Церкви, тот расточает Церковь Божию. Вот здесь он говорит, что Церковь есть Евхаристическое собрание. Это подлинная, глубинная сущность понятия Церкви. Духовная суть Церкви – это Евхаристическое единение каждого христианина вокруг Чаши Христовой с Самим Господом и Спасителем, а через Него – с Триединым Богом и друг с другом. Соединение в одном, едином вселенском Теле – Теле Христовом. Я процитирую замечательные слова блаженного Августина: «Возрадуемся ныне, – говорит он своим слушателям на проповеди, – и возблагодарим Бога за то, что мы стали не только христианами, но и Самим Христом, ибо если Он Глава, мы Его члены, всецелый Человек – Он и мы». Он это сказал на одной из своих проповедей после того, как люди причастились Святых Христовых Таин… А остальное – социальная организация, внешняя социальная оболочка, которую мы называем Поместной Православной Церковью, Русской, Болгарской Православной Церковью и так далее – это все понятия внешние.

Прежде совершения Евхаристии, прежде чем люди приступят к Святым Христовым Таинам, совершается Евхаристический канон, на котором священник призывает Дух Божий на Дары. Но еще раньше следуют другие литургические действия – и прошения, и входы, и чтение Писания. Для чего понадобилось такое большое и емкое развитие богослужения, каждое ли действие имеет в себе некий символ, смысл, или есть чисто практические, функциональные действия?

– Евхаристическое богослужение, причем не только в византийском обряде, в византийской богослужебной традиции, а во всех исторических литургических традициях христианства, о которых мы уже говорили, всегда состоит из двух больших частей – Литургия слова, за которой читается Священное Писание (именно это чтение – кульминационный момент), и затем непосредственно Евхаристическая литургия – та, где основной момент, кульминация – освящение Святых Даров посредством чтения молитвы Евхаристического канона, она еще называется греческим словом «анάфора» (anaphora – «анафора» означает «возношение»: это понятие лучше передает суть предмета), в которой призывается освящающая сила Духа Святого. Я хочу подчеркнуть: не только на Дары, не только на хлеб и вино, но и на всю общину, которая участвует в этом священнодействии. Эти две части взаимосвязаны – Хлебом Жизни, которым мы называем Святые Дары (или вообще Евхаристическое богослужение, в частности, Святые Дары), также является и слово Божие.

Слово Божие – это тоже Хлеб Жизни. И поэтому всегда сначала Сам Господь через Церковь, через священнослужителей предлагает людям трапезу Своего слова – апостольское чтение, Евангельское чтение, иногда, в некоторые церковные праздники или дни литургического года церковного календаря, особенно Великим постом, присоединяется еще чтение из Ветхого Завета. Обязательно неотделимой частью Литургии слова должна быть проповедь. Хотя в современной традиции проповедь переносится на конец Литургии, но, тем не менее, она относится к ней и обязательно должна быть на службе: где присутствует Слово Божие – обязательна проповедь.

И я хочу подчеркнуть: мы, православные, часто говорим, что нужно читать святых отцов, изучать святоотеческое богословие, Священное Писание, понимать его через призму святоотеческого толкования и так далее. Так вот, вся традиция, огромный пласт святоотеческой литературы, которую мы называем экзегезой, толкованием слова Божия, есть не что иное, как собрание проповедей, которые произносились во время Литургии и в которых святые отцы толковали чтения, услышанные людьми непосредственно перед проповедью. То есть мы видим, что церковное богослужение, прежде всего богослужение Евхаристии, Божественная литургия, оказывает огромное влияние на всю сферу церковной жизни.

И после этого, после Литургии слова, следует Евхаристическая часть. Обязательный элемент Евхаристической литургии (подчеркиваю, это касается не только византийской традиции, так было во всех исторических литургических обрядах, которые сформировались когда-то в древности) – предварительное чтение Символа веры: прежде чем совершать общую молитву об освящении Даров, люди должны засвидетельствовать свое единство в вере. Очень важно, что именно после исповедания веры (мы сейчас этому обряду не придаем такого значения, он проходит мимо нашего сознания, но это очень важный обряд) идет так называемое приветствие мира.

Да, целование...

– Диакон возглашает: «Возлюбим друг друга, да единомыслием исповемы …». В этот момент священнослужители в алтаре приветствуют друг друга лобзанием мира. К сожалению (исторически из нашей богослужебной практики это ушло), миряне в этот момент у нас просто стоят, не приветствуют друг друга, но это очень важно: этот обряд показывает, что есть любовь – он есть внешнее проявление любви, объединяющей людей, и мира, который царствует среди них. Ведь Сам Господь в Нагорной проповеди говорит: «Итак, если ты принесешь дар твой к жертвеннику и там вспомнишь, что брат твой имеет что-нибудь против тебя, оставь там дар твой пред жертвенником, и пойди прежде примирись с братом твоим, и тогда приди и принеси дар твой». Евхаристию можно приносить, только находясь в состоянии мира с Церковью (мы это показываем общим исповеданием веры) и друг с другом (приветствуя друг друга проявлением братской любви).

Отец Константин, вернемся к Евхаристии, к Евхаристическому канону. Вот мы уже подошли к целованию мира, Символу веры...

– Опять же и в византийской традиции, и, как можно судить по многочисленным древним литургическим памятникам, записям, формулярам Евхаристической молитвы, которые повествуют нам о литургической практике Древней Церкви, доносят ее до нас, эта молитва (в Православной Церкви это довольно условное, техническое наименование – Евхаристический канон) говорит, что составлена она по определенному правилу для употребления ее в Евхаристии.

Мне кажется, гораздо лучше было бы употреблять слово «анάфора». Все анафоры – это общий стандарт – начинаются с благодарственных слов, с благодарения Бога. Любая анафора, по сути, – это благодарственная молитва: за творение мира, за творение человека, за дело спасения, которое совершил Господь. Все молитвы так или иначе начинаются с благодарственных слов, и само слово «Евхаристия» – eucharistía – в переводе с греческого означает «благодарение» – именно потому она называется благодарением, что каждая Евхаристическая молитва начинается со слов благодарения. Благодарение Богу – один из существенных аспектов Евхаристии, тайна ее очень многогранна, нельзя вписать ее смысл, содержание в какую-то одну дефиницию – вместить в одно определение: она многогранна, как драгоценный алмаз, камень, который ограняют искусные ювелиры, и когда лицезреешь его, тебе с каждым поворотом открывается глубина его красоты. Так и здесь. В богословии Евхаристия имеет массу аспектов. Созерцая каждый из них, ты понимаешь, насколько фундаментальным значением обладает эта тайна и для жизни Церкви, и для жизни каждого человека.

Так вот, каждая Евхаристия начинается с благодарения. Практически каждая Евхаристическая молитва, за редким исключением очень древних молитв, которые дошли до нас и относятся ко времени еще до IV века (II – III века), содержат ангельскую хвалу: «Свят, свят, свят Господь Саваоф». Это показывает, что мы, подобно ангелам, сейчас здесь, на земле, воспеваем эту песнь. Но придет момент, будущий век (ἔσχᾰτον – «эсхатон» по-гречески), когда по Пришествии Сына Божия мы войдем в Царствие Небесное (мы уповаем на это, мы надеемся) и будем, как ангелы, воспевать эту ангельскую хвалу, уже лицезрея ангельский хор. Но как бы вместе с ангелами здесь, на земле, мы поем ту ангельскую песнь, что, согласно видению пророка Исаии, воспевали ангелы перед Престолом Божиим.

Далее Евхаристическая молитва содержит тему воспоминания ночи накануне страданий. Мы слышим слова: «Примите, сие есть Тело Мое, сия есть Кровь Моя» (по-гречески эта часть Евхаристической молитвы называется αναμνησισ – «анамнезис», воспоминание). Наконец – в византийской традиции это кульминационный момент – момент призывания освящающей благодати Духа Святого на Дары, который по-гречески называется «эпиклезис», упование на неложность слов Спасителя: «Где двое или трое соберутся во имя Мое, там и Я буду посреди них, о чем вы ни попросите у Отца Моего…». Опять же, обетование, что Утешитель Дух Святой будет жить непосредственно в Церкви, наставлять Церковь. Уповая на неложность этих слов Спасителя, мы верим, что Господь обязательно не только слышит, но и исполняет в этот момент нашу общую просьбу, которую священник озвучивает от лица всей общины, читая эту молитву. Дары прелагаются Духом Святым, они уже – не просто хлеб и не просто вино, но становятся истинными Телом и Кровью Христовыми. Они прелагаются, претворяются в Тело Христово.

В последние минуты нашей беседы, может быть, прозвучит какое-то пожелание от Вас в рамках сегодняшней темы?

– Всех вас, дорогие, призываю не только ходить в храмы (думаю, что в основном нас смотрят люди воцерковленные, верующие или, по крайней мере, стремящиеся ими стать. Думаю, мне здесь не надо настаивать еще раз, что необходимо ходить в храм, причащаться, участвовать в Литургии, тем более, что ей мы посвятили всю передачу), но и свободное время, хотя бы полчаса-час в день посвятить тому, чтобы разобраться и понять для себя, какой смысл имеет церковное богослужение, как оно совершается, чтобы петь Богу разумно, понимая и осознавая, что творится в храмах.

К сожалению, у нас часто бывает ситуация, когда человек, приходя в храм и присутствуя не только на всенощном бдении или на суточном богослужении, но даже и на Божественной литургии, стоит и во время великого входа или перед Причастием читает акафист или даже правило ко Причащению. Это означает, что человек совершенно не понимает сути того, что происходит.

Во время общей молитвы, когда мы действительно становимся в полном смысле Церковью, собранием верующих людей, когда мы должны вместе возносить свой глас («Возлюбим друг друга, да единомыслием исповемы», или как возглас, которым оканчивается анафора: «И даждь нам едиными усты и единым сердцем славити и воспевати пречестное и великолепое имя Твое…»), в это время стоим и беседуем с Богом о чем-то совершенно другом: мы стоим отрешенно – находясь в храме, мы как будто не молимся, не присутствуем за богослужением, наша голова забита чем-то совершенно другим. Поэтому обязательно всех вас призываю не только приходить в храмы, не только молиться, но и постараться посвятить хотя бы некоторое время и разобраться каждый для себя, что, зачем и почему совершается за церковным богослужением.

Благодарю Вас за очень содержательную беседу и за Ваши пожелания. Надеюсь на будущие плодотворные встречи.

Записала:
Маргарита Попова

Полную версию программы вы можете просмотреть или прослушать на сайте телеканала «Союз».

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475