Академик В.В. Алексеев: – Люди хотят видеть ощутимые доказательства, а не только «проценты»...

13 ноября 2015 года в ТАСС состоялась пресс-конференция, посвященная вопросу «екатеринбургских останков». Официальную позицию Церкви озвучили епископ Егорьевский Тихон (Шевкунов) и Председатель Синодального информационного отдела Московского Патриархата Владимир Легойда. В пресс-конференции участвовал Вениамин Васильевич АЛЕКСЕЕВ – академик, доктор исторических наук, создатель и бессменный руководитель на протяжении 25 лет Института истории, археологии РАН в Екатеринбурге; принимал участие в раскопках и изучении останков с самого начала, с 1991 года.

В.В. Алексеев: – Дорогие коллеги, большое спасибо за приглашение на эту очень интересную встречу. Я понимаю, что общество ждет ее почти сто лет, и каждый надеется получить что-то новое, серьезное и получить окончательный ответ. Но надо хорошо понимать, что за столетие по этому вопросу накопилось столько материалов, что осмыслить их сейчас не только одному человеку, но и целому обществу очень трудно. Я опубликовал ряд книг по этому поводу, познакомился с десятком западных монографий, сам участвовал в этом процессе и сейчас тоже затрудняюсь сделать какой-то окончательный вывод.

Я хочу вас проинформировать о том, как идут исследования в той области, которая находилась в некоторой тени. На первом месте – генетическая экспертиза. Это современные исследования, в которых заняты выдающиеся специалисты, со многими из них я знаком лично, обменивался мнениями, и т.д. Но если говорить об истории процесса и вообще о юридическом толковании подобных явлений, то обойтись без документов здесь нельзя. Думаю, что вы прекрасно понимаете, что ни один вопрос только на базе генетической экспертизы решить нельзя, и на Западе так не делается. И теперь на один из первых планов выходит проблема, насколько полученные генетические доказательства коррелируются с историческими документами того времени. Подтверждаются они или расходятся друг с другом? Мне случилось принимать участие в решении этих проблем с самого начала. В этой связи сегодня я остановлюсь на трех вопросах.

Первый вопрос: как были получены первые материалы с раскопок в Поросенковом логу под Екатеринбургом, потому что от этого зависит, какие выводы из них делались. Второй вопрос: как обрабатывались эти материалы, насколько адекватные и объективные ответы они дают. Третья проблема небольшая, но очень существенная: я хочу сказать некоторые свои соображения по тем историческим источникам, которые пока не входили в научный оборот. Постараюсь коротко остановиться на этих трех проблемах.

Что касается первой проблемы, то я, как директор института, узнал, что моя сотрудница Людмила Корякова выкопала останки Царской Семьи через две недели после того, как это случилось. Все это делалось в величайшем секрете, и она не доложила об этом ни администрации, никому бы то ни было. Потом я разобрался, как это происходило по всем деталям, и выявил весьма неприглядную картину. Возможно, вы об этом что-то читали, даже и в моих публикациях. Дело в том, что в тот день лил сильный дождь, за деревянным забором работали солдаты, грязными лопатами выкапывая какие-то кости. Людмила Николаевна, как археолог, пришла в ужас, когда увидела, что делается. Для этого раскопа требовалось минимум два месяца, а он был завершен за два дня под проливным дождем. Вы сами понимаете, какого качества был получен материал.

Отсюда начинаются все трудности и сложности, которые всех вас волнуют, и мы нервничаем, почему мы не получили результат. Потом на протяжении нескольких месяцев промывали, просеивали материал и набрали еще более двухсот останков костей. Как их потом складывали? В Москве мне стало известно, что в саркофаге, где находятся предполагаемые останки Николая Александровича, половины костей нет, а нас убеждают, что все решено, все подтверждено и т.д. Поэтому я не ставлю под вопрос чью-либо компетентность, а только хочу сказать, что невероятная спешка в этом вопросе привела к такой ситуации. Хочу проиллюстрировать эту спешку еще следующим примером. В октябре 1991 года была создана правительственная комиссия по этому вопросу, и я как представитель института участвовал в комиссии, когда возник ряд вопросов. Я предложил провести специальную историческую экспертизу, и на меня накинулся Собчак со словами: «Коллега, да что Вы предлагаете? Мы же с Вами ученые, мы же будем неделями и годами изучать этот вопрос, а нам надо скорее хоронить». Я бросаю вопрос: «Кого?» Он осекся, и разговор на этом окончился. Это был 1993 год, когда остро стояла проблема выноса Ленина из Мавзолея, возможно, это было как-то связано, и начался этот ажиотаж. Отсюда и происходят те сложности, с которыми мы сталкиваемся до настоящего времени.

Теперь несколько слов о втором раскопе 2007 года. В нем тоже участвовали наши сотрудники. Так как я не археолог, я с ними не копал, но много работал, был в курсе всех проблем и просил информировать меня о том, что происходит. Простите за все эти «я», просто хочу показать, насколько все это было близко. Всего один факт из множества, официальный доклад о котором у меня хранится: «Что найдено: ... монета 30-го года». Каким образом в захоронение 1918 года (двух молодых людей, по версии Юровского) могла попасть монета 30-го года? До сих пор ответа на это нет. Напомню, что монеты того времени могли быть только в двух вариантах. В 1924 году была проведена финансовая реформа и были выпущены такие монеты, которые были найдены в этом раскопе. Другие монеты появились только после реформы 1947 года. Хочу подчеркнуть, что они найдены на территории раскопа, опубликованы, их вид известен, но они нигде не фигурируют, потому что не могут найти объяснения, как они туда попали. На первый взгляд, объяснение может быть очень простым: кто-то был на пикнике и оставил. Но почему именно в этом месте? Почему монеты именно 30-го года? То есть остается ряд проблем вещественного исторического доказательства, которые в свое время не были решены.

Второй вопрос: что здесь может сделать историческая наука? На первом заседании комиссии я предложил сначала провести историческую экспертизу, потому что она могла бы снять многие другие вопросы и просто удешевила бы возможные генетические экспертизы и т.д., на что был получен категорический отказ. Чтобы не быть голословным и показать вам значимость той ошибки, которая была допущена, должен кое-что процитировать, хотя это не принято на пресс-конференциях, но чтобы вы имели информацию в некотором роде из первых рук о том, что и как проходило и на какие документы можно ссылаться.

У меня в руках доклад профессора Бастрыкина Александра Ивановича. Шесть страниц здесь посвящено моему предложению о проведении исторической экспертизы. Приведу некоторые выдержки, чтобы вы могли понять, что же происходит сейчас на этом поприще. Раздел «О необходимости проведения исторической экспертизы»: «Один из авторитетных членов правительственной комиссии (речь идет об академике Алексееве) обращался к правительственной комиссии с предложением провести историческую экспертизу обстоятельств расстрела и захоронения семьи Романовых силами специалистов своего института, но по инициативе следователя Генеральной прокуратуры Соловьева данное предложение было отвергнуто. Такое решение является ошибочным по следующим соображениям...» Далее идут многочисленные утверждения, из которых назову лишь некоторые. Профессор Бастрыкин пишет: «Нетрудно заметить, что все указанные источники (речь идет об исторических источниках, которые я требовал изучать. – В.А.) обладают характерной особенностью, как и всякие мемуары и архивные документы, они являются источниками исторического характера и вследствие этого не могут быть проверены и оценены только обычными правовыми средствами». «Специфический исторический характер требует... особого изучения... в области источниковедения, архивного дела» и т.д. и т.п. Он снова обращается к Соловьеву и пишет: «В письме председателя правительственной комиссии следователь Генеральной прокуратуры Соловьев указывает, что неясен предмет, нет такой экспертизы».

Вот уже двадцать лет Соловьеву неясен предмет этой экспертизы. Профессор Бастрыкин отвечает: «Утверждение основано на явном недоразумении». Затем еще на нескольких страницах рассматривает тот вопрос, который должен был изучаться профессионалами-историками, но для них дорога закрыта, и к чему это все ведет? Он пишет: «Возникает закономерный вопрос, почему к работе с архивными источниками, которые затем использовались на предварительном следствии, привлекались судебные медики, далекие от знания архивного дела» и т.д. Здесь много моментов, которые не буду зачитывать, но хочу еще раз подчеркнуть, что крупнейший специалист в этой области именно так поставил вопрос. Но до сих пор эта историческая экспертиза не проведена. Мне возражают, что она есть, я ознакомился с этими документами, это лишь вводные исторические справки к этому уголовному делу, но совсем не историческая экспертиза, которая, очень вероятно, может подтвердить генетическую экспертизу, а может и опровергнуть. И без этого мы никуда не уйдем. К сожалению, у меня нет времени рассказывать, как этот вопрос решается на Западе. Книги многочисленных западных авторов опираются именно на документы. Правда, не всегда: по сравнению с нами у них документов мало. Речь идет о том, что доверять одной генетической экспертизе нельзя, хотя и нельзя ее игнорировать. Более по этому вопросу ничего говорить не буду, хотя материал по нему чрезвычайно интересный и доказательный – и не словами историка, а профессионала юриста.

Третий вопрос. Сейчас в нашем обществе и нашей прессе муссируется ряд вопросов, которые я тоже не упускал все это время из виду...

Вопрос о том, что произошло после расстрела, куда делись расстрелянные люди? Официальный отчет о казни Царской Семьи в Екатеринбурге до сих пор не найден, в этом весь вопрос. Но многие участники гражданской войны 20-х годов утверждают, что такой отчет был. Один из этих участников, чекист Радзинский пишет: «После расстрела коменданта «дома особого назначения» Юровского вызвали в Москву с докладом. Конечно, устным докладом дело не ограничилось, где-то должен быть документ за его подписью в изложении всех тех обстоятельств» (Российский государственный архив социально-политической истории. Ф. 588. Оп. 3. Д. 14 бис 45). Участник этого дела утверждает, что был письменный доклад и он был сдан в Москву. Надо искать. Почему он до сих пор не найден, ведь из него можно получить ответы на многие из тех вопросов, которые нас бесконечно беспокоят?

Мне удалось обнаружить в Государственном архиве Российской Федерации документ показаний жесткому белогвардейскому следствию официантки дома Ипатьева Екатерины Томиловой, которая постоянно носила сюда обеды для Царской Семьи. Из этого письма (оно длинное, поэтому не буду зачитывать его) следует, что она принесла обед после объявления расстрела Царской Семье и обнаружила, что Императора и наследника нет, а женская часть присутствует. Она принесла обед и в следующий раз, и женская часть вновь присутствует. И тут возникает вопрос, а все ли были расстреляны? На Западе сейчас появилась многочисленная литература, авторы которой утверждают, что женская часть семьи была сохранена и, более того, бывший германский канцлер Вильгельм Второй, отстраненный от власти ноябрьской революцией 1918 года, будучи крестником Ольги Николаевны, снабжал ее пенсией до самой своей смерти в 1942 году; есть документы о получении этих средств. Я не утверждаю, что она действительно осталась в живых, но разобраться в этом надо. Ведь люди ждут от нас не 99, 9% информации, а конкретные данные и документы. И они существуют и должны либо подтвердить что-то, либо опровергнуть.

Приведу еще ряд документов, которые необходимо обнаружить. Пока буду говорить о том, что доступно. Понятно, что еще многое хранится в местах, пока нам недоступных. Вот фотографии с обложки книги Дмитрия Волкогонова «Ленин – жрец террора» и сноска: «Из архива военной прокуратуры Российской Федерации, из материалов предварительного следствия по делу об убийстве императора Николая Александровича». Автора книги интересовали иные вопросы. Наверное, меня в этот архив не пустят, но эти материалы предварительного следствия надо получить: из них многое станет ясным. То есть некоторые документы близки к нашей доступности, но некоторые, наверное, и нет. Кое-что назову вам.

В архиве КГБ Свердловской области во время работы правительственной комиссии мне удалось обнаружить документ марта 1946 года за подписью заместителя Берии Кобулова, где говорится о пересмотре вопроса о гибели Царской Семьи. Естественно, я заинтересовался и стал узнавать, что было исполнено в связи с данной директивой. Мне ответили, что получить эти материалы нельзя. А вскоре появилась статья Сироткина «Царево золото» (журнал «Мир истории», 2002. №12. С. 39), где он пишет об операции «Крест», возглавлявшейся ближайшим соратником Сталина Молотовым, во время которой в 1946 году была создана могила. Есть некоторые подозрения, что речь идет о той, из которой и были получены эти останки. Но вопрос сложный, я ничего не утверждаю, просто информирую журналистов о том, что такие ситуации есть и эти вопросы надо снимать, так как они глубоко волнуют общество, и я мог бы привести примеры, как на них реагируют люди.

Наконец, еще один вопрос. Недавно в интернете появились материалы Государственного архива Российской Федерации, в которых есть протокол следователя Соколова, ведущего царское дело в июне 1921 года. Обратите внимание, что не в 1918 и не в 1919 году, а в 1921-м г. Он ставит вопрос в Министерстве иностранных дел Германии (уже новое министерство, после революции) о том, что ему известно о деятельности наркома иностранных дел Чичерина. Чичерин, Иоффе, Радек обсуждали вопрос по заявлению представителя министерства о передаче женской части семьи в Германию. Вопрос поставлен, но произошло это или нет – на это ответа нет. Но надо работать в архивах министерства. Утверждают, что работали и не нашли. Может быть, его и нет, а может быть, и есть – это принципиальный вопрос. Мишель Вертель из Канады звонит мне едва ли не каждый день и спрашивает, как с этим вопросом, потому что он как бы проследил все биографии женщин Царской Семьи, оставшихся в живых. Я в этом сомневаюсь, но об этом пишут Марк Ферро и многие другие. Эти вопросы надо снимать, чтобы не накалять нашу общественность.

Кратко остановлюсь еще на двух фактах. Мне стало известно, что в 20-е годы в ЧК Урала была создана история этого ЧК. Я поинтересовался, где ее можно прочитать, сказали, что ее отправили в Москву, в Наркомат внутренних дел, с тех пор никто эту историю не видел. Я стал интересоваться, какие еще есть материалы по этому поводу. Мне сказали, что есть программа конференции, на основе которой была написана эта история. В ней указан доклад, посвященный гибели Царской Семьи, и старые работники архива говорят, что совершенно в ином плане, нежели обычно трактуется. Попросил посмотреть доклад, но мне его не дали. Возможно, он как бы прояснит эту ситуацию для истории.

И вопрос, к которому, как это ни странно, приходится подходить с разных сторон. 1970 год – столетний юбилей Ленина. Появляется инструкция Главлита, цензурного комитета СССР, которая была разослана по всем областям, в том числе пришла в Свердловск. Там было сказано, что не стоит тревожить внимание общественности в такой год: нельзя публиковать в открытой печати два факта. Первый, что мать Ленина – немка (теперь это ни для кого не секрет), и второй о том, что бывший царь Николай II растворен в соляной кислоте, которая затем была вылита из ванны в реку Исеть. В таком документе просто так байка появиться не могла, надо разобраться, есть ли основания под этим. Но инструкция исчезла, мои попытки найти ее не увенчались успехом. Может быть, вы найдете ее в Москве и получите какую-то информацию.

Вывод – работа проведена гигантская, мы должны с уважением относиться ко всем специалистам, которые работали в этой области. Но недооценка исторического факта, исторических документов все-таки произошла, и надо снять этот вопрос, ликвидировать эту недоработку, тогда, возможно, это облегчит нам получение объективной истины по данному, сложному для России и всех нас вопросу.

Вопрос Ксении Учак («Правмир») к Вениамину Васильевичу Алексееву: «Если все-таки предположить, что результаты генетических экспертиз подтвердят, что останки подлинные, что будет с теми историческими фактами, о которых Вы говорили? Как в данном вопросе соотносятся естественная и историческая науки?»

В. В. Алексеев: – Сложный вопрос. Эти факты необходимы обществу для понимания. Мне приходилось беседовать со многими людьми, которые хотели бы видеть ощутимые доказательства, а не только проценты. На этом настаивает большая часть населения, особенно верующих людей. Если генетические экспертизы докажут что-то полностью, а исторических доказательств найти не удастся, останется только сожалеть по этому поводу.

Вопрос Андрея Журанкова, агентство ТАСС, к В.В. Алексееву: «Пробовали ли Вы обращаться в немецкие архивы, исходя из тех документов и предположений, которые Вы озвучили по поводу женской части семьи Николая Александровича?»

В.В. Алексеев: – Я не обращался в немецкие архивы, а ссылаюсь на авторов, которые писали по этому поводу. Я обращался в архив в Дании, в котором, как мне стало известно, находятся довольно интересные материалы по данному вопросу. Мне обещали предоставить такую возможность, но потом было сказано, что на документах имеется гриф королевы «Совершенно секретно» и они не подлежат оглашению где-то до пределов 2018 года.

Полную версию программы вы можете просмотреть или прослушать на сайте телеканала «Союз».

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475