«Главное, чтобы произведение звучало из глубины души, от всего сердца!»

Переполненный в тот вечер зал екатеринбургского Театра юного зрителя аплодировал стоя. Песни в исполнении двенадцати мужских голосов будили самые тонкие струны души и в то же время наполняли воодушевлением и силой. Весь концерт Праздничного Патриаршего мужского хора Московского Свято-Данилова монастыря стал единым гимном Отечеству. Концерт «Пой, славянская душа!» – мощный, стройный, жизнеутверждающий аккорд – завершил XVI Всероссийский фестиваль русской культуры «Димитриев день».

Предлагаем вниманию читателей «Православной газеты» интервью с Георгием Сафоновым, художественным руководителем и главным регентом Праздничного Патриаршего мужского хора Свято-Данилова монастыря (г. Москва).

– Георгий Леонидович, ваш хор очень громко называется – Праздничный Патриарший, вы выступаете в подрясниках, при этом ваш коллектив – не монахи, а профессиональные певцы…

– Мы называемся Патриаршим, потому что служим в монастыре, который является резиденцией Святейшего Патриарха Московского и всея Руси. Свято-Данилов монастырь – это первый монастырь в Москве, центр ее православной жизни, ставропигиальный, то есть подчиненный Святейшему Патриарху. Подрясники – это наша «рабочая форма», которая благословлена нам для богослужения и для выступления на различных мероприятиях.

– Старинные песнопения в вашем исполнении слышали во многих уголках нашей страны. Расскажите, пожалуйста, подробнее о вашем репертуаре.

– Репертуар у нас обширный. Что касается церковной музыки, – это сочинения от конца XVI века до века XXI. Очень много исполняем нецерковной музыки – народные песни, духовные стихи, патриотические гимны и казачьи песни, песни славянских народов, вальсы, старинные романсы, музыка русской эмиграции, хоровая классика русских и зарубежных авторов, очень много военной музыки. Нам приносят ноты люди, которые занимаются расшифровками древних распевов, музыковеды дарят нам нотный материал, который мы используем либо за богослужением, либо в концертных программах. Нотным материалом в основном занимаюсь я: когда-то изучал древние нотации и сейчас читаю лекции по этой теме на регентских курсах у нас в монастыре, даю мастер-классы. Но настолько знать нотации, насколько их знают специалисты-музыковеды, конечно, мы не можем, поэтому больше доверяем профессионалам. Что касается духовных стихов, каких-то мелодий, песен, которые попадают к нам, то я эти мелодии обрабатываю и гармонизирую в соответствии с возможностями нашего коллектива. Переложения иногда получаются очень интересные, потому что возможности хора достаточно велики с точки зрения диапазона, тембров, мощности звука и гибкости голосов наших певчих. Они светские люди, у них высшее музыкальное образование – у кого вокальное, у кого хоровое или инструментальное, но все они профессионалы. И все-таки, делая иногда переложения, я не стремлюсь к сильному усложнению.

Сейчас пошла тенденция брать старые мелодии и обрабатывать их в новых стилях. Например, классику – в джазе, в легком роке или в других современных стилях. Притом аранжировщики стремятся усложнить, чтобы, может быть, приукрасить, но в результате получается так: человек, сидя в зале, слышит мелодию, например, народную песню, которую знает, и у русского человека душа раскрывается – он начинает петь, а со второго или третьего куплета начинается какая-то мощная обработка, и человек теряет линию мелодии, перестает петь и слушает. Да, звучит красиво, человеку нравится, но он уже не поет. А какова реакция слушателя? Он находится в таком восторге – не от того, что хор спел или исполнитель, а от того, что он с этим исполнителем тоже может петь! Поэтому я, конечно, использую обработки других авторов, но свои переложения стремлюсь сделать простыми. Не обязательно углубляться в какие-то мудреные гармонии, и простые средства позволяют сделать хорошую обработку. Главное, чтобы каждое произведение звучало из глубины души, от всего сердца! Тогда оно быстрее достигнет душевных клеточек слушателя.

В этом наша задача, и от этого идет наш стиль исполнения – от старых эмигрантских хоров, которые не гнались за сложными обработками, а старались исполнять просто, очень доступно, с хорошей передачей текста, который всегда очень богат у песен, особенно у церковных текстов. Так они достигали глубин души человека слушающего. Эту задачу выполнял легендарный хор донских казаков под управлением Сергея Жарова – потрясающая передача душевного порыва, душевного тепла, гениальность простоты! Вот чего многим нашим исполнителям не хватает: они пытаются воздействовать визуальными эффектами, беганьем, подпрыгиванием…

Мы тоже иногда прибегаем к театральности, но делаем это сдержанно, спокойно, голосами, но не движением. Тем более в церковной музыке никакого движения быть не должно, все строго, особенно в древней музыке. Профессионализм хора и истинная манера и душевный стиль исполнения проверяются именно на древних образцах, когда хор поет древнюю музыку и это захватывает сердца людей! А иногда бывает профессиональное, красивое, но холодное пение, публика вроде бы благодарна, но люди выходят с потухшим взглядом – человек не понял, что он здесь делал. Это как на богослужении: человек может отстоять полный круг богослужения и выйти с потухшим взглядом. Спрашиваешь его: «Что вы такой задумчивый?». – «А я так и не понял, о чем праздник». И я сразу думаю, что, видно, хор пел непонятно, диакон невнятно прочитал Евангелие, а священник вышел и не о том сказал проповедь (и была ли она?). А когда человек выходит с горящими глазами и говорит: «Я узнал о Сергии Радонежском! О Николае Чудотворце!», это значит, что раньше он жил, как говорится, в темноте, а теперь пришел к свету.

Поэтому мы стремимся в своих переработках и подборе репертуара к доступности. Если это недоступно, то нужно обязательно объяснить, поэтому я веду свои программы. Обязательно о каком-то песнопении скажу, о чем оно говорит. Потом люди подходят, благодарят. Потому что когда написано: «Се Жених грядет в полунощи» – что это такое? Люди не знают, что это тропарь Великой среды и о чем там говорится. А когда им объясняют, абсолютно иное восприятие, человек просвещается. Наши концерты решают задачи просветительские. И программы составляются тематические. Например, «Русь называют святою» – программа, в которой мы спели духовные стихи, говорящие о России, о патриотизме, о русских людях; спели гимны Российской империи – великолепные образцы музыкальные и текстовые, чтобы люди узнали, что в нашей гимнической музыке не только «Союз нерушимый республик свободных», но и «Боже, царя храни!», «Да здравствует Россия – свободная страна!», «Здравствуй, славная столица, сердце Родины – Москва!».

– Есть ощущение, что ваш концерт приближен к соборной молитве…

– Да, наш концерт – это собирание зала вокруг хора. А хор на сцене существует не как концертный коллектив, а как субъект соборной молитвы. Казалось бы, мы на сцене существуем как бы сами для себя. Я ребятам обычно говорю: «Зала нет», а когда спрашивают, что делать с освещением зала, говорю: «Выключите свет. Оставьте немножко, чтобы были чуть видны лица», потому что глаза очень важны, выражение лиц, тогда по состоянию публики понятно, где что нужно поправить в концерте. Но чаще всего мы существуем отдельно, своим кружком – но я знаю, что мы должны сотворить такое действие на сцене, чтобы из этого круга вылился бурный поток на слушающих – как в храме!

Иногда хора не видно, он откуда-то поет, и люди начинают искать, а потом перестают искать и начинают слушать. И вот здесь происходит момент истины, когда человек не видит, а слышит и проникается. Это значит, хор все правильно делает. Если этого не происходит, значит, пение хора будет мешать богослужению, а не помогать. Святейший Патриарх Алексий, покойный, на вопрос: «Как пел хор?», говорил: «Спаси Господи, не мешали!». Это гениальное совершенно выражение: значит, мы не мешали молиться, даже помогли где-то. Некоторые говорят: «Спасибо, помогли молиться». Я всегда говорю: мы не исходим из того, что мы концертный состав, мы исходим из храма. Хотя в монастыре на клиросе у нас больше людей поют, а здесь специально выбранный состав, который призван в концерте ярко представить программу.

Храмовый хор должен быть храмовым хором. Когда меня спрашивают: «А церковную музыку вы исполняете так же, как в храме, или по-другому? И вообще, как надо?», я говорю: «Надо исполнять, как в храме». Потому что человек, пришедший в зал, может быть, никогда не ходил в храм, а услышав хор на сцене и поняв, что это красиво, проникновенно, он поймет, что много потерял, не пойдя в храм. Многие наши слушатели подходят и спрашивают: «А где вас можно послушать?», и я говорю: «В Даниловом монастыре!» Называю время служб, и они приходят. И таким образом пополняется приход нашего монастыря. Это здорово!

Одна девушка задала вопрос: «А вы поете на стадионе? Или в лесу, в поле?». Я говорю: «Поем!» – «Это, наверное, хуже, чем в концертном зале?» – «Да нет, – говорю, – наоборот. Когда природа вокруг, тогда русскому человеку петь хочется!». Рамки зала замыкают. Но должна сохраняться соборность: вынесли из храма – несем дальше, аккуратненько, не расплескивая.

– Георгий, только что состоявшееся событие как раз иллюстрирует то, о чем Вы сказали. Патриарший хор принял участие в чине освящения памятного камня на месте будущего храма в честь Святого Димитрия Солунского, который строит фонд, носящий имя этого святого, на улице Раевского в Екатеринбурге. Вы спели на холоде и очень украсили торжественное событие. И в этот же день – ваше выступление в Театре юного зрителя с концертом «Пой, славянская душа!». Несколько слов о программе концерта.

– «Пой, славянская душа!» – это абонемент нашего хора, который задуман в Московском Доме музыки и состоит из трех концертов. Первый концерт – духовная музыка, второй – народные песни и духовные стихи, третий – гимны, патриотические, исторические песни. Вся программа – произведения славянских авторов: русских, украинских, белорусских, болгарских, чешских, польских, сербских, македонских – разных времен, разных стилей. В Екатеринбург мы привезли выборку. Первое отделение – духовные стихи и церковная музыка русская, болгарская, македонская и распевы этих Церквей. А вторую часть программы построили на уже полюбившейся публике казачьей песне. Казачья песня – это огромное количество стилей, и собрана она по различным регионам. Поэтому можно сказать, что в казачьем искусстве получила выражение большая славянская культура.

– Скажите, духовные стихи Урала вам известны?

– Известны! Нам как раз подарила огромное количество уральских духовных стихов известная музыковед из Екатеринбурга (к сожалению, не помню ее фамилию). Она подарила мне три тетрадки духовных стихов, которые ждут своего момента, потому что у нас достаточно много было материала, тоже древнего, который мы использовали уже. И этот эксклюзивный материал большой стопкой лежит у меня на столе, он ждет своего часа. Возможно, это будут какие-то специальные программы конкретно для региона.

– Вы очень много ездите и по стране, и за рубежом, даете своим слушателям душевную и духовную радость, но Вы и сами, наверное, получаете от встреч с аудиторией, с конкретными людьми определенную подпитку, духовную и душевную. Какие встречи были для Вас знаменательными?

– Вы знаете, для нас каждый концерт и каждая встреча знаменательны по-своему. Потому что бывает совершенно непредсказуемая, особая публика. Мы недавно были в Йошкар-Оле, там публика подготовленная. А потом поехали в Волжск, городок, который обижен тем, что туда многие артисты не доезжают. Пришли люди, пришел целый приход с батюшкой, – и это было что-то, такого приема мы нигде не встречали! Небольшой зал, публика – простые-простые совсем люди! И это был колоссальный прием! Люди сказали: «Вы первый раз, извините, что нас так мало пришло – в следующий раз приезжайте, будет полный зал, и даже переполненный! Мы пройдем по городу и всем расскажем, что это за хор!». Они из уст в уста передают, а не на афиши смотрят, они доверяют друг другу. Поэтому встречи знаменательные – это каждый наш концерт!

– Сейчас немало людей, которые приходят в Церковь и говорят, что надо модернизировать и язык, и музыку церковную, потому что «это сложно». Что несут церковные музыка и язык в храме, на Ваш взгляд музыканта и верующего человека?

– Вы знаете, сейчас уже доходят до того, что говорят: «А зачем нам хор? Давайте запишем, нажмем на кнопку – и будет пение красивое, чистое и тогда, когда нужно!». Католики сейчас подключили колокола к компьютерам: нажал кнопку – и колокола выдают всегда одно и то же. Но насколько красивым, я уж не говорю лечебным, является колокольный звон на Руси! Он настраивает человека в разные моменты: если это пост – будет очень строгий, сугубый звон. А если Пасха, будет Пасхальный красный звон – красивый, мощный, разнообразный! Это как раз то, о чем все говорят: непредсказуемая русская душа, она не может по-другому и не сможет никогда, это единственное оставшееся на земле, что нельзя уничтожить, – человеческая душа... А русскую душу точно нельзя погрести под пеплом модернизации – русский человек привык все время что-то новое, свежее слышать. И на службах невозможно заменить хор компьютером, потому что священнослужитель сегодня возглас сказал вот так, а в другой раз скажет по-другому, а в записи у хора ничего не поменяется. Нет, нельзя просчитать православное богослужение, так же, как русскую душу!

– То есть это живое действо.

– Всегда! И пока будет это действие, будут существовать церковные хоры. А пение пробу-ждает человеческую душу: когда человек сам поет, у него душа просыпается, а когда человек находится в каком-то компьютерном состоянии – душа умирает, остаются только какие-то движения пальцев, глаз и, может быть, даже отсутствует работа мозга, потому что при пении мозг пробуждается тоже – он думает, о чем поет. И модернизации подвергнуть это невозможно. Службы церковные переделывали во все времена: сокращали, удлиняли, новые стили придумывали – музыку, гармонизации, обработки… Но древние распевы настолько напеты – они звучат уже во всемирном пространстве, если можно так сказать, они настолько напеты нашими предками именно с точки зрения души, что нельзя отказаться от них, заменить их, как-то исковеркать: если с этим напевом все делают правильно, он трогает самые дальние струнки человеческой души и растапливает человеческое сердце. Но если этот напев кто-то сделал более современным, сам напев умирает, модернизация вредна духовной музыке!

– Значит, призыв к модернизации этого духовного действа может погубить его; но, с другой стороны, необходимы и от исполнителей, и от слушателей культура и обращение к генетическим своим основам, а для этого нужен труд!

– Как говорят: молитва и труд все перетрут. Труд – это и есть произведение человеческого разума. Я советую регентам и дирижерам, как управлять хором: видеть и слышать хор так, чтобы эта информация проходила через душу и сердце, чтобы потом руками дирижера вернуть хору этот посыл. И хор совершенно по-другому начинает звучать. То же происходит с человеком, который работает и связан с каким-то предметом – рисует или вытачивает деталь. Он видит и слышит, пропускает это через себя, и его руки начинают делать совершенно по-другому, в зависимости от того, как он это воспринимает. Поэтому информация, которая идет человеку, должна быть не плоская, а объемная; сравните – можно увидеть на экране компьютера березовую рощу и восхититься: какая прекрасная картинка; а можно войти в березовую рощу, вдохнуть – и понять, для чего ты живешь на этой земле!

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475