Американский русский святой

Скудны наши сведения о жизни этого человека, его детстве, юности. Не знаем даже имени его и фамилии. Правда, судя по записям архимандрита Феофана, друга преподобного Германа еще по Сергиевой Пустыни и Православной Миссии в Сенаксаре, звали его в миру Герасимом. A что касается фамилии, то тут интересны изыскания архивиста Библиотеки Конгресса в Вашингтоне М. З. Винокурова, которому удалось найти в Кодьяке в церковных метрических книгах данные об усыновлении преподобным мапьчика-креола из числа сироток его приюта, которому дал он имя Герасим, а фамилию, скорее всего свою, Зырянов.

Вся жизнь этого инока прошла под знаком особой близости к памяти прел. Сергия Радонежского. Родился он в 1757 г. в подмосковном Серпухове, в двух шагах от «Северной Фиваиды», как называли Троице-Сергиев монастырь. Детство протекало вблизи Высотской Афанасьевской обители, основатель которой преп. Афанасий был учеником преп. Сергия. С шестнадцатилетнего возраста преподобный Герман подвизается в качестве послушника в Сергиевой Пустыни, что на окраине С.-Петербурга. В день памяти преп. Сергия Радонежского вступает он на землю Аляски. А его смерть в благоухании небесного фимиама и неземном свете очень напоминает успение великого Святого русской земли.

Другой святой, близость с которым преп. Германа бросается в глаза, это преп. Серафим Саровский. Оба они происходили из благочестивой купеческой среды, оба подвизались в Саровской Пустыни, только о. Серафим прожил в ней почти всю жизнь, относитегьно же о. Германа Аляскинского Божий Промысел оказался иным: подвизался он в этом монастьре послушником с двенадцатилетнего до шестнадцатилетнего возраста, и тоже в дремучем саровском лесу в качестве келейника старца-подвижника Варлаама. Очень близки по времени и даты рождения и кончины обоих современников, исключительна их духовная близость. А вот встречаться им, скорее всего, не доводилось.

Что же привело, да так рано, двенадцатилетним отроком, о. Германа к мечтам об иночестве? Прежде всего, конечно, Божий Промысел относительно своего избранника. А кроме того, благочестие родителей, обилие на улицах Серпухова паломников и Христа ради юродивых. В те годы в стенах Высотского монастьря спасался очень любивший детей иеродиакон Иоиль, родственник будущих Оптинских Старцев братьев Путиловых, о. о. Моисея и Антония.

Мы не знаем, лишился ли преп. Герман рано своих родителей, или они сами, уступая горячему желанию сына, отпустили его, еще мальчиком, в Саров, а позднее в Троице-Сергиеву Пустынь, где юноша прожил послушником пять лет. Но именно отсюда, все еще послушником, жаждущим, однако, уже безмолвия и уединения, удаляется он на Валаам. Начало жизненного пути преп. Германа весьма характерно для большинства святых: очень раннее горячее желание иночества, долгое послушничество под мудрым духовным окормлением Старца, терпеливое ожидание дозволения приступить к подвигам безмолвия и пустьнножитепьства. На Валааме его духовным отцом был игумен Назарий, тот самый, который ввел в обители строгий Саровский устав. Далеко не сразу принял Герман постриг и далеко не сразу благословленно было ему поселиться в уединенной лесной местности.

И вот 1793-й год. Господь призывает инока Германа для проповеди Евангелия язычникам далекой суровой Аляски. Только что открыты Алеутские острова. Здесь, на острове Кодьяк, у самых берегов американского материка, создается для обращения язычников-алеутов Духовная Миссия. Св. Синод посылает туда десять монахов, шестеро из которых — с Валаама, в их числе о. Герман и глава Миссии архимандрит (а позднее епископ) Иоасаф Болотов.

Условия жизни и миссионерской работы на Аляске необькновенно тяжелы: свирепые морозы, многодневная пурга, бесконечная полярная ночь, изматьвающая нервы отсутствием дневного света, цинга, океанские штормы…

Первое послушание о. Германа на Кодьяке было в пекарне и по хозяйственным делам Миссии. А еп. Иоасаф через несколько лет утонул в океане вместе со своими спутниками. После него до 1807 Миссию возглавлял иеромонах Гедеон, а потом до самой своей кончины преп. Герман. Его хотели посвятить в сан иеромонаха, возвести в архимаццрита, да, по своему смирению считая себя недостойным, он отказался.

В конце концов все миссионеры либо умерли, либо вернулись на родину. О. Герман остался один. Тяга к пустынножительству и безмолвию заставила его переселиться однажды из оживленного и слишком шумного пос. Сенаксар на соседний с Кодьяком маленький остров Еловый. Здесь построил он себе в лесу келью-землянку, разбил маленький огородик. Его не пугало страшное северное одиночество, долгая оторванность от людей, ибо неширокий пролив, отделяющий остров от Кодьяка, был необыкновенно бурным, особенно зимой. Он тосковал немного по своей прежней обители, даже остров Еловый переименовал в «Новый Валаам». Уединение его было настолько полным, а тишина и мир, исходившие от него, настолько глубокими, что с ним, как некогда с преп. Сергием Радонежским, подружился медведь, которого о. Герман кормил из рук, к нему сбегались пугливые горностаи. Проворно взбирались они по его одежде, щекотали шею, лицо своими хвостами, лизали щеки шершавым язычком, пробегали по рукаву к раскрытой ладони, чтобы полакомиться крошками сухаря. Плавных движений они нисколько не боялись, и только резкие заставляли зверьков настороженно замереть на минуту и вновь доверчиво бегать взад-вперед, как по лесному дереву. Зимой землянку его заваливало снежными сугробами, и от этого в ней становилось не так холодно. Ведь ходил препрдрбный в рваном и ветхом рубище, да еще носил железные вериги весом в 15 фунтов, а спал на самодельной еловой скамье с кирпичами под головой, укрытый вместо одеяла широкой деревянной доской. Если к этому добавить еще и то, что о. Герман все эти долгие сорок лет на о. Еловом неизменно и усердно постился, то нам сейчас даже трудно и представить, как бы мы смогли выдержать такую жизнь. Не правда ли, как похоже на преп. Серафима в его выстуженной избенке в дальней пустыньке, где он ночами стоял на коленях на камне? У преп. Германа Аляскинского к почти таким же подвигам добавляется нечто более тяжелое: полное одиночество. Остров был необитаем. В первые годы отшельник месяцами не видел ни одной человеческой души. Позже, после смерти преподобного, на острове не раз пытались селиться монашествующие, но никто не выдерживап одиночества, уезжал, а было и такое, что от тоски и заброшенности вовсе накладывали на себя руки. А вот о. Герман, когда его спрашивали, как может он жить один в лесу, удивлялся:

— Да разве я один? Там Бог, а он везде. Там его святые Ангелы. Разве можно скучать с ними?

Вот так: день и ночь, месяцами и годами тянулась жизнь, схожая с жизнью древних пустынников Египта и горы Нитрийской.

Правда, на Кодьяк приходилось иногда ездить. Здесь по служебным делам познакомился он с правителем администрации Русско-Американской Компании Семеном Ивановичем Яновским, человеком аристократического происхождения, светским и, как это часто бывало в высших кругах, атеистом. Они подружились и, хотя Яновского переубедить было потруднее, чем неграмотного алеута, но через некоторое время блестящий вельможа стал беззаветно верующим православным человеком.

В конце концов однажды алеуты почуяли в отшельнике его святую доброту и начали съезжаться к нему на остров, на берег Монастырского залива. Целыми толпами приходили за советом, наставлениями, молитвой, да и просто за помощью в беде. Называли они преподобного своим «аппой», и «аппа», Слава Богу, мог помочь через Яновского и друтх чиновников Компании. С ними, бесхитростными, как дети, и нянчиться приходилось, как с ребятишками. Вот почему преподрбный говорил о себе: «Я — нижайший слуга здешних народов и нянька». Он проповедовал православие и своими речами, иеще более того своей святой жизнью. В насоящее время алеутское население островов почти сплошь православное, и в том, что после деятельности многих русских миссионеров они не вернулись к прежним своим идолaм, огромная заслуга преп. Германа.

Когда удалось накопить от пожертований достаточно денег, преподрбньй основал приют, где воспитывал нескольких сирот. Сам учил их церковному пению и Закону Божьему. А когда к нему на Новьй Валаам приехало пожить несколько женщин, то девочек-сироток он препоручил им.

Однако, хотя ни постоянных жителей, ни монашествующих, кроме о. Германа, в те времена на острове не было, его одинокая келья считалась как бы монастырьком или скитом. В 1831 г. по указу адмирала Врангеля вся восточная сторона острова, примерно четверть его площади, была закреплена за «Новым Валаамом».

Молитвенная и отшельническая жизнь открыла в преподобном дар прозорливости: он предсказал, что на Еловом будет подвизаться еще один отшельник, что и исполнилось в точности, но уже в наши дни, он заранее указал день и обстоятельства своей кончины. И какая же дивная кончина ожидала преподобного. Пятнадцатого ноября 1836 г. по его просьбе воспитанники-сиротки зажгли в келье свечи перед всеми иконами. Он попросил их читать его любимые «Деяния Апостолов» и под это чтение мирно и тихо перешел в иной мир. Келья наполнилась благоуханием, лицо усопшего озарилось необычайным светом. Потрясенные явленными чудесами, сиротки растерялись и долго, целый месяц, не решались предать тело земле. А может быть ждали аказии, чтобы сообщить о смерти своего «аппы» через штормящий пролив в Сенаксар. Смешные ребятишки, когда возможность представилась, они все на свете перепутали: вместо даты кончины сообщили дату погребения 13 декабря, да и год под их диктовку был записан не 1836-й, а следующий 1837-й. Так эта ошибочная дата и осталась, к ней привыкли, ее-то и отмечают.

Над могилой вначале был установлен простой деревянный памятник, а позднее церковка во имя свв. Сергия и Германа, Валаамских чудотворцев. В ней по сей день хранится старинное изображение преп. Серафима Саровского из кельи преп. Германа.

Как при жизни, так и теперь не оставляет св. Герман без помощи всех, молитвенно к нему прибегающих. Самый, пожалуй, поразительный случай описан в житии первого православного епископа Америки — святителя Иннокентия, митрополита Московского. В 1843 г. на бриге «Охотск» направлялся он на о. Еловый. Поднялась буря, корабль никак не мог войти в гавань. И не избежать бы кораблекрушения, если бы святитель Иннокентий не обратился к преп. Герману с молитвенной просьбой: «Если ты, отец Герман, угодил Богу, то пусть переменится ветер». И ветер через четверть часа сменился на попутный.

Вся православная Америка чтит своего «аппу». В марте 1969 г. Собором епископов Русской Православной Церкви в Америке преп. Герман Аляскинский причислен к лику святых.

В. ПРИХОЖАНИН

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475